бедре, в стиле «веселых девяностых». По вороту платья были отделаны воланами, такими же как и на шляпках.
— Я заняла тебе место, — сказала Грейс вместо приветствия. — Мы можем подготовиться к выступлению вместе.
Я бы предпочла готовиться в полном одиночестве, но это было невозможно, поэтому я начала переодеваться снизу вверх: надела сценические чулки, не снимая юбки, натянула корсет. Затем расстегнула юбку, позволила ей упасть на пол и сняла сначала свитер, а потом и блузку. У меня не было бюстгальтера — мать упала бы замертво, обнаружь она что-то вроде него в ящике моего комода. Да и мои невестки сплетничали бы у меня за спиной до тех пор, пока братья не прокляли бы меня за ношение такой неприличной одежды «белых людей». Так что я носила только комбинацию, которую и стала снимать, отвернувшись к стене, стараясь спрятаться от досужих глаз. Что мне не удалось.
— Ооооой! Что это! — взвизгнула настырная Ида.
Гомон в гримерной тут же смолк, и все бросили свои дела, чтобы посмотреть, о чем идет речь. Я тут же густо покраснела и закрыла грудь руками.
— Не ваше дело! — ответила я.
— Но что случилось? Что это? — не унималась настырная Ида.
— Шрам. Ты никогда не видела шрамов?
— Прямо на груди! Такой красный!
Ида была самым невоспитанным человеком, которого мне довелось встречать. И самым шумным. И она, разумеется, возбудила всеобщее любопытство. Даже Грейс смотрела на меня вопросительно.
— Автомобильная авария. — Я пожала плечами. — Год назад.
К счастью, это объяснение их удовлетворило, и все постепенно вернулись к своим занятиям. Я же, не отнимая одной руки от шрама, другой натянула платье.
В следующую секунду в коридоре прозвучал клич:
— Внимание! — и тут же раздался стук в дверь.
Затем еще раз:
— Внимание! — Этот призыв был уже адресован мужской гримерке, находившейся на другом конце коридора. — Чарли хочет видеть всех на сцене.
— Сейчас? — крикнула Ида. — Я еще не одета!
— Сейчас! — последовал ответ.
Мы вышли из гримерки и направились к сцене, чтобы перед бархатным занавесом разделиться на две части: одна вышла на сцену через проход слева, другая — справа.
Повара, посудомойки, официанты и официантки уже нервно топтались на танцполе. Девушки из гардероба, метрдотели и фотографы ждали возле первого ряда.
Дирижер Ван Мейснер и оркестранты сели на край сцены, свесив ноги, в зубах были зажаты сигареты. Сестры Лим, артистки, нанятые в последний момент, сидели за «лучшим столиком заведения», по словам Чарли. Сестры Беси, Элла и Долорес, «заливистое трио», выступали с тех пор, как им исполнилось семь, пять и три года. Никто из нас не видел их номера, но он считался гвоздем программы и изюминкой всего нашего шоу. Мы еще даже не были с ними знакомы, поэтому всем было ужасно любопытно, что же они собой представляют. Мы изо всех сил старались их не рассматривать.
Эдди вышел в брюках от смокинга, шлепанцах и рваной футболке. Заложив руки в карманы, он прислонился к колонне. Рядом с ним стояла жена.
— Итак, — начал говорить Чарли. Он уже был облачен в одежду для первого номера, немыслимый двубортный костюм в желто-голубую клетку с ярко-голубыми бархатными отворотами и жилет того же цвета. На голове красовалось соломенное канотье, и он то и дело поглаживал пальцем накладные усики. — Вы все прошли непростой путь, чтобы оказаться сегодня здесь!
В ответ ему зааплодировали, но я слишком нервничала, чтобы присоединиться к остальным. Мало было мне беспокойства о том, чтобы не запутаться в номерах, которые мы репетировали вот уже несколько недель, так мистер Биггерстаф в самый последний момент решил внести в программу некоторые изменения, чтобы хватило времени на выступление сестер Лим.
— Мы покажем им! — Чарли жестом указал на вход и на тех «белых», которые в скором времени там появятся. — Покажем, что можем не только мыть посуду, стирать и чистить их одежду, мести полы и работать на железной дороге. — Все мужчины, включая даже посудомойщиков, громко зааплодировали при этих словах. — Мы покажем им, что у вас, красотки, есть руки и ноги. — Девушки вокруг меня присоединились к аплодисментам. — Мы все волнуемся перед первым представлением. Даже я. Запомните главное: большинство наших гостей никогда раньше не видели китайских шоу. Все у нас получится, и это будет лучшее открытие клуба! — Он бросил взгляд на часы. — А теперь заканчивайте с приготовлениями. И веселитесь! Покажем всему миру, на что мы способны!
— Всем ни пуха! — крикнул Эдди, когда мы стали расходиться.
Девушки вернулись в гримерку в ожидании вызова на сцену. Я заметила, что некоторые украдкой подсматривали за сестрами Лим, пока те гримировались. Потом подошла одна из продавщиц сигарет, чтобы сказать, что пришли первые посетители и разделись в гардеробе. Женщины снимают меха, чтобы покрасоваться бриллиантами и шелковыми платьями в пол, а мужчины демонстрируют идеально сшитые костюмы.
— Эх, вот бы мне хоть глазком глянуть, — вздохнула Ида.
— А ты их увидишь, — отозвалась Грейс. — Скоро наш выход.
Несмотря на то что ее слова прозвучали спокойно, комната наполнилась таким осязаемым ощущением нетерпеливого ожидания, что стало трудно дышать. Мы просто не могли усидеть на месте.
Я попыталась сосредоточиться на распорядке вечера. Неделю назад на собрании Чарли объяснил нам, что «Запретный город» приготовил своим клиентам. Метрдотели будут встречать и сопровождать роскошные пары через парадные ворота к столикам вокруг танцпола. Людей с меньшим достатком усадят во втором и третьем рядах. Официанты в красных шелковых униформах раздадут меню, в которых на развороте справа перечислены китайские блюда, а слева — американские. Посетители же, не заказавшие столик, будут платить по доллару за вход и ожидать своей очереди у бара.
Руби тоже сегодня придет, если уже не пришла. Мы профинансировали ее присутствие.
Музыканты настраивали инструменты. Грейс называла мне каждую песню, которые они играли: «Начни свой танец», «Сердцем и душой» и «Щека к щеке». Музыка была прекрасна, и я легко могла представить себе, как под нее танцуют пары на площадке.
— Как только они доиграют, будет наш выход, — напомнила Грейс.
У меня все сжалось внутри. Как страшно! Пару минут спустя к нам в дверь постучали. Это был Чарли.
— Живо! Живо! Живо! Поторапливайтесь! Шоу начинается!
Грейс схватила меня за руку, и мы поспешили к правой части бархатного занавеса. Наши лица словно застыли из-за волнения. А вокруг никто не мог устоять на месте. Кто-то просто переминался, чтобы унять возбуждение, кто-то репетировал движения. Девушки теребили в руках зонтики, молясь о том, чтобы те раскрылись в нужную минуту.
Послышалась барабанная дробь.
— Леди и джентльмены, добро пожаловать в
