Он не слышал, как вошли стражники, не двинулся с места, и лишь когда они попытались его оттащить от Агнешки, стал вырываться, кричать, цепляясь за ее кровать. Понадобились усилия четырех здоровяков, чтобы вывести его из комнаты. Когда его вытащили в коридор и закрывшаяся дверь навсегда отделила его от любимой, Иштван потерял сознание.
* * *
И снова он оказался в неволе. На этот раз его заперли в железной клетке, поставленной в одном из ответвлений коридора, неподалеку от комнаты графини. Нередко случалось, что Эржебет, проходя мимо, останавливалась и задумчиво смотрела на юношу.
— Где мой отец? — спросил Иштван, когда она появилась возле его клетки в первый раз.
— Мертв, — улыбнулась графиня. — Можете гордиться, господин Надь, он погиб как герой. Заколол пятерых моих людей с криками «Это вам за сына».
— А Мате Пирош?
— Он тоже умер, — она мрачно усмехнулась. — Я не сомневалась, что рано или поздно он приедет, чтоб отомстить за дочь, и давно ждала его. Едва он вошел в замок, я приказала стражникам не спускать с него глаз. Ваш отец совершил ошибку, взяв бана Пироша с собой. Если б не это, я бы ничего не заподозрила.
Юноша опустил голову: за год жизни с Томашем он успел привязаться к нему. Больше разговаривать с хозяйкой Иштван не пожелал, впрочем, она тоже не спешила заводить с ним беседы.
Раз в день ему приносили еду, все остальное время он сидел в запертой клетке и предавался унылым мыслям. Агнешка умерла, отец умер…
«Зачем я здесь поселился! Лучше бы так и оставался собакой! Дошел бы до Франции, там, по крайней мере, нет таких зверств, как в этом диком краю».
Иногда к нему прибегала Дорка. Она смертельно боялась своей госпожи, поэтому появлялась, только если той не было в замке. Кроме того, графиня вручила ей ключ от клетки Иштвана, и Доротея подозревала, что это сделано неспроста.
— Она специально отдала ключи, проверяет меня. А как только я попытаюсь тебя выпустить, стражники набросятся и убьют нас обоих.
— Не надо пытаться, — покачал головой Иштван. — Мне теперь все равно.
— Это правда, что ты дворянин?
— Правда.
— И та девушка… она не была твоей сестрой, ты обманул меня, да?
— Да, — коротко ответил он.
Доротея печально вздохнула.
— Что ж, я не сержусь на тебя. Тем более, ее уже нет.
— Уходи, — процедил Иштван.
— Ты влюбился в хозяйку, да? — злобно выкрикнула она. — Она ходит тут целыми днями вокруг тебя, словно кошка.
— Убирайся и не приходи больше!
Но совсем не приходить было выше ее сил. Доротею тянуло к возлюбленному, и она появлялась, едва графиня Батори покидала замок.
Время шло, и вместе с уходящими неделями и месяцами уменьшалась и душевная боль Иштвана. Жизнь брала свое. Он стал все чаще задумываться о свободе и к началу осени решил, что пора что-то предпринимать. Тем более что от скудной еды и постоянной неподвижности юноша все больше слабел.
Конечно, он мог бы переселиться в тело Доротеи, но считал, что бежать пока рано. У него оставалось здесь, в замке, важное дело — отомстить графине за смерть несчастной возлюбленной. Кроме того, Иштван чувствовал, что не вполне раскрыл тайну Эржебет, ведь он не понимал, зачем она убивает девушек. Он спрашивал Дорку, но та говорить об этом боялась и сразу же уходила.
Несмотря на неприязнь, которую он к ней питал, Доротея была ему весьма полезна. Она приносила местные новости, а Иштван обдумывал, как можно использовать их для мести и побега.
— Что-то графиня стала очень нервной, — как-то сказала Дорка. — Не удивлюсь, если она покончит с собой.
— Туда ей и дорога.
В другой раз она сообщила:
— Преподобный Мартин приезжает.
— А кто это?
— Очень известный священник, почти святой. Вся знать ему исповедуется, вот теперь и хозяйка пожелала.
Иштван на мгновение замер, а потом схватил Доротею за руку.
— Приведи его сначала ко мне!
— И ты хочешь? — криво усмехнулась Дорка.
— Да. Так приведешь?
— Ладно, он все равно мимо тебя не пройдет.
Иштван радостно потер руки: теперь он знал, как осуществить свои планы.
Англия, Сомерсет, 7 июня 1932
Доктор Голд взял с тумбочки стакан воды и сделал несколько глотков. Викарий терпеливо ждал, когда он продолжит.
— Преподобный Мартин прибыл через три дня. Заранее предупрежденный Доротеей, я ждал его с самого утра. Признаюсь, я волновался, ведь если б мой план не сработал, выдумать другой было бы весьма непросто. От постоянного недоедания я уже с трудом держался на ногах, и голова моя соображала неважно.
Исповедник появился ближе к вечеру. Заслышав шаги, я встал и вскоре увидел толстого пожилого священника, за которым семенила Дорка.
— Святой отец! — завопил я.
Тот приблизился, а Доротея тактично отошла в сторону.
— Святой отец, умоляю, помогите! Я не сделал ничего плохого, за что ж графиня наказывает своего бедного слугу?
— Ваш долг перед Господом — быть преданным своей хозяйке, сын мой.
— Но со мной поступили несправедливо!
— Гордыня — плохой союзник, — важно ответил преподобный, — смиритесь, сын мой.
— Ох, святой отец, будь вы здесь, в клетке, в моем теле, а я — в вашем, что бы вы ответили, если б я посоветовал вам смириться?
— Благодарение Богу, такое невозможно.
— Почему вы так уверены, отец мой? — лукаво прищурился я. — Разве вы как священник не обязаны верить в чудеса?
— Я верю.
— Что ж, тогда я сейчас вознесу молитву, попрошусь в ваше тело, и, возможно, Господь явит нам такое чудо.
Священник снисходительно улыбнулся, а я поднял глаза вверх и пошевелил губами, делая вид, что молюсь. Вслед за этим я схватил его за руку и неслышно прошептал: «Твоя душа во мне, моя душа в тебе».
Привычное головокружение, пелена перед глазами — и вот я уже в сутане, а передо мной Иштван с выпученными глазами. То есть, конечно, священник в теле Иштвана.
— Что это? — просипел он.
— Чудо, отец мой. Благодарение Господу, оно свершилось.
Бедняга выглядел совершенно растерянным. Он рассматривал то себя, то меня и был совершенно сбит с толку.
— Но как же… как же? — бормотал он.
Я похлопал его по руке и мягко сказал:
— Прошу вас не волноваться, святой отец. Я скоро вернусь и снова вознесу молитву. Но, умоляю, сидите тихо, иначе чуда может не произойти.
