Чей он, чтобы предъявить счет и получить полную оплату? С процентами.
Филя пнула ногой закоченевший труп и вышла из этого жуткого морга. Ее мутило – то ли от увиденного, то ли от раны. Нужны были тепло и отдых. Несмотря ни на что. Вопреки всему.
Ей показалось, что Дракон смотрит ей в спину, но Филя не стала оборачиваться. Коридор впереди был пуст. Она зашла в оружейку, которую покойный брат важно называл арсеналом: пусто. Ряды подставок под оружие, вывороченные на пол ящики, где хранились патроны и гранаты. Ничего. Неведомый враг забрал все, что нашел из оружия. Стало быть, это – не звери. Или не только звери.
«…новые союзники…» – вспомнила она на ходу, с трудом передвигая ноги. Серые плюс… кто?
Одни вопросы. А ответов нет. Какие там ответы – она сейчас потеряет сознание и сдохнет здесь, недалеко от всех своих друзей.
Каморка с лекарствами тоже была разграблена, но как-то странно: исчезли все таблетки, даже пачки блистеров активированного угля. Разбита часть ампул, но многие целы. Похоже, враг плохо разбирался в лекарствах.
Она рухнула на табурет, удачно стоявший возле шкафа с остатками медикаментов. Потянула на себя дверцу и стала искать необходимое. Спирт. Странно, люди бы забрали его первым делом, а он вот, почти литр в пластиковой бутылке. Вата. Шприц. Банка физраствора. Антибиотики. Все лекарства были давно просроченными, но это волновало Филю меньше всего.
Других все равно давным-давно нет.
Смешала порошок с физраствором, кое-как протерла участок кожи на бедре, спустив штаны, и вколола антибиотик. Дракон знает, поможет это или нет, но хуже не будет. Куда уж теперь хуже. Антигистаминное. Витамины. Жаропонижающее. Анальгин. Бедро уже болело от уколов, но какая это чепуха по сравнению с рукой.
И с душой, которую выжгли дотла.
Она с трудом встала и пошла в свою каморку. Какая разница куда, конечно, но Филе хотелось хотя бы посмотреть на родные стены. Прилечь на заботливо сколоченную братом лежанку – она в детстве пожаловалась, что ржавая панцирная сетка скрипит, вот он и собрал доски, заботливо смастерив новую кровать.
В конце коридора что-то мелькнуло. Филя подняла голову, потрогала локтем автомат, но решила не волноваться. Всех, кого могли, уже убили. И ушли. Нет здесь никого, это глюки из-за раны и переживаний.
Она дошла до своей комнатки, откинула тяжелую холодную тряпку, закрывавшую вход и протиснулась внутрь. Да, и здесь все на месте – их с Катом кровать. Вещи брата. Даже автомат, который отдали бойцы с «Площади Ленина» после его смерти.
Филя села на постель и, не удержавшись, завалилась к стене. Рана кольнула болью, словно в нее угодили пальцем. Спать. Просто спать. Рюкзак и свой автомат – на пол, никому они не нужны, нет до нее и ее вещей ни малейшего дела оставшимся в живых.
А мертвым – тем более.
Она прикрыла глаза. Коктейль из лекарств бродил по крови, совершая чудеса. Или ей кажется? Тряпка бесшумно отодвинулась в сторону, Филя почувствовала только движение воздуха. Встать, схватить автомат… Нет, она ничего не успевала сделать.
– Тихо. Я не враг, – сказал кто-то из темноты.
– А кто ты?
– Гм… Хороший вопрос, – говоривший явно ухмыльнулся. – Друг, стало быть. Мне Кат говорил, что в этом убежище…
– Кат?! – несмотря на рану и неведомое существо в темноте, Филя скатилась с кровати и вскочила. – Где он? Что с ним?
– Тихо… Мало ли кто здесь еще есть, кроме нас и покойников. Не кричи.
– Где он? – требовательно повторила Филя.
– Фонарик зажги. Я, конечно, в этих потемках ориентируюсь, но говорить удобнее при свете.
– Лучше свечку, у меня здесь была… – девушка на ощупь покопалась в тумбочке: да, лежит. И шуршащий спичками коробок рядом, все как она и оставила.
В дрожащем свете свечи собеседник оказался рослым мужиком в камуфляже. Стоит себе, привалившись к стене у входа, автомат у ног, рядом с тощим рюкзаком. А зрачки еще забавнее, чем у нее, – по одному на глаз, это да, но вертикальные. Человек-кот. Или змей, кому как больше нравится.
– Леший меня зовут, – сказал он. – Я искал детей дракона, да вот, похоже, прибрал их кто-то в лучший мир. Ты из них?
– Нет, блядь, погреться зашла… – фыркнула Филя.
Странно, но от присутствия этого человека… ладно, мутанта, комок льда внутри треснул и начал таять. Было в нем что-то основательное. Как в муже.
– Не ругайся, – мягко ответил Леший. – Ругаться я и сам умею. Думал помощь здесь найти, а оно видишь как вышло. Кат…
– Откуда ты его знаешь? – перебила Филя.
– Да что ж ты такая суетная. Знаю. А ты ему кто?
– Жена, – уверенно ответила девушка.
– Ага… Филя, что ли? Но ты ж у князя в темнице…
– Меня Марко отпустил. Еще и людей с лошадьми дал сюда добраться.
Леший хмыкнул:
– Так и советник княжий в деле? Вообще ни хрена не понимаю. Да и ладно. Печку можем растопить? А то нежарко тут у вас. И жрать охота.
Часом позже Леший сидел у огня, поглядывая на заснувшую от лекарств Филю. Рану он ей обработал, уколы – если они еще как-то действуют – должны помочь. Понятное дело, что оставаться дальше в убежище нереально. Лично ему соседство сотни трупов как шло, так и ехало, но жену сталкера искренне жаль.
Надо ее уводить отсюда, да только куда?
Из всего, что он здесь видел и слышал, понятно, что порчи и военные Базы – далеко не все действующие лица в городе. Серые братья? Здешнее побоище не походило на дело рук человеческих, значит, звери. Или мутанты.
Чертов Воронеж, что ж здесь все так сложно…
Филя что-то сказала в своем тревожном болезненном сне, но он даже не разобрал. Вот она, бесспорно, союзник. Ради Ката пойдет куда угодно, но куда им идти вдвоем, где искать силу, хотя бы равную порчам?
Леший сплюнул. Пламя, тихо ворчавшее в буржуйке, самодельном ведре с уходящей в вентиляцию трубой, отражалось в кошачьих зрачках. Плясало свой вечный равнодушный танец, где не было места ничему живому.
8. Не сторож я брату моему
13–14 ноября 2035 года. Воронеж. Левый берег. Голем
Очень непросто жить, когда не чувствуешь себя человеком.
Когда ты вообще не человек. В самом прямом смысле – даже речевой аппарат, эта основа общественных отношений, у меня от рождения не работает. Рот есть, язык тоже, зубы – удивительно, но все на месте! – а ни звука.
Непросто, но я привык. Так даже лучше.
Про то, что кожа синяя, и вовсе думать не стоило. Тоже мне отличие, люди сами бывали такого цвета. Когда умирали от холода на улицах, оставленные их богами.
А пока еще были живы, они называли меня Голем.
