– Генерал, не лучше ли известить о случившемся маршала де Бройи[8]или мэра Парижа?
– Они так же хорошо знают об этом, как и я. И все же вам необходимо как-нибудь проехать. Я позову солдат.
Он отозвал из небольшого отряда, сдерживавшего толпу, несколько швейцарских гвардейцев, и они выстрелами в воздух заставили бунтующих слегка расступиться. Прокладывая дорогу моей карете прикладами, они позволили Жаку провести лошадей сквозь толпу и выехать на более свободное место. Шум демонстрации оказался позади, и я вздохнула с облегчением.
– Вы были великолепны, генерал, – сказала я, протягивая Лафайету руку. – Вот видите, вы легко справляетесь с мятежниками. Все не так страшно, как вы только что говорили.
Вид у генерала был невеселый.
– Вы думаете, завтра не повторится то же самое? Это как эпидемия. Нашему королю не мешало бы чаще появляться на улицах. Рано или поздно эти люди ограбят какой-нибудь особняк, убьют его владельца, и я буду вынужден либо стрелять в них, либо…
– Что?
– Либо перейти на их сторону.
– От вас не ожидала такого! – сказала я откровенно. – А присяга?
– Такая измена с моей стороны вряд ли возможна, – кисло улыбнулся Лафайет. – Скорее всего, меня вынудят стрелять… если, конечно, до тех пор Генеральные штаты не будут созваны.
Я безразлично пожала плечами.
– Ну что ж, господин маркиз, это ваши заботы. Сегодня вы оказали мне услугу. Я буду рада видеть вас на своей свадьбе.
– Да, я слышал, что вы выходите замуж. Об этом написали все газеты. Благодарю вас, мадемуазель, я обязательно буду.
– До встречи, маркиз.
– Счастливого пути, принцесса.
Карета тронулась. Я смотрела на оцарапанную руку, на разбитое окно кареты… Казалось, будто я из сказочного выдуманного мира попала в мир реальный – незнакомый и пугающий. Если кто-то бросил в меня камень, значит, этот кто-то чувствовал ко мне ненависть. Но почему? Я ведь никому ничего плохого не делаю.
Да, если те люди голодны, значит, их надо накормить. Я готова была понять их и в то же время побаивалась. Они были буржуа, третье сословие, но так не походили на Маргариту, Жака, Денизу и других слуг, что жили у нас в доме. Они тоже были третьим сословием. Но они не ненавидели меня, это уж я знала. Они никогда не выглядели такими вульгарными и страшными, как те люди, которых я видела в Пале-Рояль. На этом и закончились мои размышления о только что увиденном.
Был теплый май 1788 года.
2
Маргарита с двумя горничными, ползая по полу, подкалывала булавками подол моего подвенечного платья, а модистка Роза Бертен, стоя чуть в отдалении, металлическим голосом отдавала приказания.
Я была как каменная и стояла не шевелясь. Приготовления были уже почти закончены. Корсет затянут до двадцати одного дюйма, на платье, сшитом Розой Бертен, разглажены все складки. Оно было из ослепительно-белого бархата с вплетенными в него серебристыми нитями. Обнаженные плечи окутаны белым прозрачным муслином, усыпанным бриллиантами. Белоснежные перчатки, в руках – роскошный букет влажных алых роз… Невесомая фата держится в белокурых пышных локонах с помощью жемчужной диадемы. Все сделано для того, чтобы своим свадебным нарядом я поразила весь Париж…
– Это все потому, что ваш отец, в отличие от прочих, не влез по уши в долги, – проворчала Маргарита, поднимаясь с колен.
– Можно ли сказать то же самое и о моем будущем супруге? – спросила я насмешливо.
– Ну, сам принц д'Энен еще не успел наделать долгов – ему всего двадцать два года, и, говорят, он просто паинька. Вы хоть видели его перед венчанием, мадемуазель?
– Нет, Маргарита, – произнесла я с отвращением. – Я не видела его с прошлого года. И как жаль, что мне придется видеть его так часто.
– Принц д'Энен такой душка! – воскликнула Маргарита, желая меня утешить. – Нет, я не скажу, конечно, что он блещет умом, однако с таким мужем легко живется, уж вы поверьте: я дважды была замужем. Вы ровно ничего не потеряете. Ваш муженек будет вам в рот смотреть… И ваш отец уже не сможет вам докучать…
– Если бы все было именно так…
Я повернулась к камеристкам, гневно топнула ногой:
– Вы уже закончили работу? Убирайтесь! Я не хочу вас видеть, дайте мне побыть одной!
Испуганные, они почти бесшумно покинули комнату, и я дважды повернула ключ в замке.
– Если бы ты знала, Маргарита, каково мне сейчас! Она смотрела на меня с сочувствием, и по ее лицу было видно, что она сожалеет о том, что ничем не может помочь.
– Жанно у меня забрали. Моя душа пуста, как колодец… Можно было бы оставить меня в покое, правда? Так мой отец никак не желает униматься. Представляешь, что сегодня будет?
– Да что же будет? Обвенчают, и все тут. Вы зря волнуетесь. Венчание – пустячное дело…
– А потом?
Меня даже передернуло от гадливости.
– Наступит ночь, нас оставят вдвоем… Он станет требовать любви, нежности. Какой бы он ни был размазня, но дружки-офицеры наверняка его многому научили. Я должна буду лечь с ним в постель. Ведь он мой муж, он имеет право. Но какое, к черту, право? Этот молодчик совсем чужой для меня. Я заранее терпеть его не могу… Так и сбежала бы куда-нибудь, лишь бы не насиловать себя.
– А вы почаще в Версале оставайтесь ночевать, у королевы. Не посмеет же он приставать к вам прямо на глазах у ее величества…
– Ты права. Но это будет потом. А сейчас, этой ночью?
– Да уж перетерпите как-нибудь. Говорят, принц д'Энен хорош собой.
Я раздраженно пожала плечами:
– Какое это имеет значение!
– Нет, милочка, имеет! Если бы муженек-то ваш был старый и уродливый, вам бы хуже пришлось.
Я невесело посмотрела на Маргариту.
– Ты что, советуешь мне примириться?
– Да, мадемуазель. Ведь ничего не изменишь, правда? Так зачем же зря себя изводить. Кто знает, может быть, принц д'Энен тоже вас не любит.
Я покачала головой:
– Кто бы его заставил жениться, будь я ему противна? Он совершенно свободен в своих решениях. Родителей у него нет… И все-таки он почему-то отлично спелся с моим отцом!
– Успокойтесь, ради Бога. Вот увидите, все будет хорошо. И для начала постарайтесь не выглядеть букой. Незачем пугать вашего будущего супруга.
– Ладно уж, – произнесла я со вздохом. – Я постараюсь. Только мне до смерти надоело быть игрушкой. Все мною распоряжаются, все благодаря мне решают какие-то свои проблемы. Словно я не способна иметь собственную волю.
