Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 115
- Уймись ты! Что ж я, по-твоему, леты и вовсе не жил? Ну что ты молчишь? Ты, верно, скоро уж скажешь, какие там его годы, и говорить-то не стоит.
- Ну этого уж никто не скажет, - попытался успокоить его Габриэль.
- Вы, солодовник, самый долголетний старик, - таким же успокаивающим и вместе с тем непререкаемым тоном заявил Джан Когген. - Все это знают, и что вам от природы этакое замечательное здоровье и могучесть даны, что вы столькие годы на свете живете, правда, добрые люди?
Успокоившийся солодовник смягчился и даже не без некоторого великодушия снисходительно пошутил над своим долголетием, сказав, что кружка, из которой они пили, еще на три года постарше его.
И когда все потянулись разглядывать кружку, у Габриэля Оука, из кармана его блузы, высунулся кончик флейты, и Генери Фрей воскликнул:
- Так это, значит, вас я видел, пастух, в Кэстербридже, вы дули в этакую большую свирель?
- Меня, - слегка покраснев, подтвердил Габриэль. - Беда со мной большая стряслась, люди добрые, туго мне пришлось, вот нужда и заставила. Не всегда я таким бедняком был.
- Ничего, голубчик! - сказал Марк Кларк. - Не стоит расстраиваться, плюньте. Когда-нибудь и ваше время придет. А вот ежели бы вы нам поиграли, мы были бы вам премного обязаны. Только, может, вы очень устали?
- Уж я, поди, с самого рождества ни тебе трубы, ни барабана не слышал, - посетовал Джан Когген. - А правда, сыграйте нам, мастер Оук.
- Отчего ж не сыграть, - сказал Габриэль, вытаскивая и свинчивая флейту. - Инструмент-то у меня не бог весть какой. Но я с удовольствием, уж как сумею, так и сыграю.
И Оук заиграл "Ярмарочного плута", и повторил три раза эту веселую мелодию, и под конец так воодушевился, что в задорных местах поводил плечами, раскачиваясь всем туловищем и отбивая такт ногой.
- Здорово это у него получается - мастер он на флейте свистеть, заметил недавно женившийся молодой парень, личность настолько непримечательная, что его знали только как мужа Сьюзен Толл. - У меня бы нипочем так не получилось, уменья нет.
- Толковый человек, с головой, вот уж, можно сказать, нам повезло, что такой пастух у нас будет, - сказал понизив голос Джозеф Пурграс. - Надо бога благодарить, что он никаких срамных песен не играет, а все такие веселые да приятные; потому как для бога все едино, он мог бы его не таким, какой он есть, сотворить, а мерзким, распутным человеком, нечестивцем. Ведь вот оно что! Нам за своих жен и дочерей радоваться должно, бога благодарить.
- Да, да, вот именно, надо бога благодарить! - решительно умозаключил Марк Кларк, нимало не смущаясь тем, что из всего сказанного Джозефом до него дошло от силы два-три слова.
- Да, - продолжал Джозеф, чувствуя себя чуть ли не пророком, - ибо времена пришли такие, что зло процветает и обмануться можно в любом человеке, будь он приличный с виду, в белой крахмальной рубашке, начисто выбрит или какой-нибудь бродяга в лохмотьях, промышляющий у заставы.
- А я теперь ваше лицо припоминаю, пастух, - промолвил Генери Фрей, приглядываясь затуманенным взором к Габриэлю, который начал играть что-то новое. - Только вы в свою флейту задули, я тут же и признал, - значит, вы и есть тот самый человек, который в Кэстербридже играл, вот и губы у вас так же были выпячены, и глаза, как у удавленника, вытаращены, точь-в-точь как сейчас.
- А ведь и впрямь обидно, что человек, когда на флейте играет, выглядит этаким пугалом, - заметил мистер Марк Кларк, также окидывая критическим оком лицо Габриэля, который в это время, весь напружившись, со страшной гримасой, подергивая головой и плечами, наяривал хоровую песенку из "Тетушки Дэрдин".
Тут были Молли и Бэт, и Долли, и Кэт,
И замарашка Нэлл!
- Уж вы не обижайтесь на парня, что он, такой грубиян, про вашу наружность судит, - тихонько сказал Габриэлю Джозеф Пурграс.
- Да нет, что вы, - улыбнулся Оук.
- Потому как от природы, - умильно-подкупающим тоном продолжал Джозеф, - вы, пастух, очень красивый мужчина.
- Да, да, верно, - подхватила компания.
- Очень вами благодарен, - со скромной учтивостью благовоспитанного молодого человека сказал Оук и тут же решил про себя, что ни за что никогда не будет играть при Батшебе, проявляя в этом решении такую осмотрительность, какую могла бы проявить разве что сама породившая ее богиня мудрости Минерва.
- А вот когда мы с женой венчались в норкомбской церкви, - внезапно вступая в разговор, сказал старик солодовник, явно недовольный тем, что речь идет не о нем, - так о нас такая молва шла, что красивее нас парочки в округе нет, так все и говорили.
- И здорово же ты с тех пор изменился, дед солодовник, - раздался чей-то голос, проникнутый такой искренней убежденностью, с какой человек высказывается о чем-то само собой разумеющемся, очевидном. Голос принадлежал старику, сидевшему сзади, который то и дело старался ввернуть какое-нибудь ядовитое словцо и, присоединяясь иногда к общему смеху, пытался хихиканьем скрыть свое раздражение и зависть.
- Да нет, вовсе нет, - возразил Габриэль.
- Вы уж больше не играйте, пастух, - взмолился муж Сьюзен Толл, молодой, недавно женившийся парень, который до этого только один раз и открыл рот. - Мне надо идти, а когда музыка играет, меня точно проволока держит. А если я уйду да подумаю дорогой, что здесь музыка играет, а меня нет, я совсем расстроюсь.
- А чего ты так торопишься, Лейбен? - спросил Когген. - Ты, бывало, всегда чуть ли не последним уходил.
- Ну сами понимаете, братцы, я недавно женился, ну так оно вроде как моя обязанность... сами понимаете. - Малый от смущения замялся.
- Новый хозяин - новый порядок, как оно в пословице говорится, так, что ли? - подмигнул Когген.
- Ха-ха! Да так оно и выходит, - смеясь, подхватил муж Сьюзен Толл, всем своим видом давая понять, что он все такой же, как был, и нисколько на шутки не сердится.
За ним вскоре ушел и Генери Фрей. А затем Габриэль с Джаном Коггеном, который предложил ему у себя жилье. Но не прошло и нескольких минут остальные тоже поднялись и уже собирались расходиться, - как вдруг в солодовню ворвался запыхавшийся Генери Фрей.
Зловеще помавая перстом, он вперил многоречивый взор куда-то в пространство и случайно наткнулся на физиономию Джозефа Пурграса.
- Ох, что случилось, что случилось, Генери? - отшатываясь, простонал Джозеф.
- Что там еще такое, Генери? - спросили в один голос Джекоб и Марк Кларк.
- Управитель-то, Пенниуэйс, что я говорил, говорил ведь...
- А что, на месте поймали, хапнул что?
- Ну да, хапнул. Говорят, мисс Эвердин после того, как вернулась домой, малость погодя опять вышла, как всегда, на ночь поглядеть, все ли в порядке, и видит: он по лестнице из амбара крадется с полным мешком ячменя. Она в него, как кошка, вцепилась, - она ведь такая, бедовая, - ну это, конечно, промеж нас?
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 115
