Утром мимо могилы проходит один из сторожей. Он не замечает ничего подозрительного. Работа выполнена чисто.
1
– Здесь нет гаража, – сказал Джон.
– Я могу это пережить. У многих домов в Лондоне есть гараж?
Джон кивнул. Может, она права и это не так уж важно.
– Мне нравится. А тебе?
Джон рассеянно посмотрел на знак «Продается», перевел взгляд на листок с описанием, который он держал в руке, и вернулся к осмотру крыльца с колоннами, казавшегося слишком большим даже для такого дома, увитых плющом и клематисом стен из красного кирпича и башенки. Башенка нравилась ему больше всего.
В детстве Джон мечтал стать архитектором, и если бы жил в прошлом веке, то спроектировал бы именно такой дом. Оригинальный стиль, три этажа, викторианская терраса из красного кирпича, башенка, которая сообщала дому вид одновременно величественный и эксцентричный. Он единственный на всей улице стоял немного в стороне, нарушая общий порядок.
Агент по продаже недвижимости, которого звали Даррен Моррис и который, по мнению Джона, обладал интеллектом и манерами двенадцатилетнего ребенка, описывал вокруг клиентов замысловатые круги и, чавкая, жевал жвачку. Из-за этого чавканья, прямой челки, сутулой спины и кривых ног он был похож на неандертальца. Он выглядел так, будто опаздывал куда-то, и всеми силами старался показать, что клиенты отрывают его от гораздо более ответственной встречи. Джон зашел ему за спину и, взяв листок с описанием дома в зубы, изобразил гориллу, скребущую подмышки.
Сьюзен отвела глаза в сторону, но не смогла сдержать улыбки. Агент по продаже недвижимости обернулся, но увидел только, что Джон сосредоточенно и внимательно изучает архитектуру дома.
– Сад с южной стороны, – сказал Даррен Моррис. Он поделился этими ценными сведениями уже в третий или четвертый раз.
Джон не обратил на него никакого внимания. Он молча смотрел на дом и вспоминал, каков тот изнутри.
Солнечный свет, струящийся сквозь стекло эркера в гостиную. Редкое сочетание простора и уюта. Чудесные комнаты с высокими потолками. Столовая, в которой легко можно было бы устроить обед на двенадцать персон (не то чтобы они когда-нибудь принимали так много, но кто знает?). Прилегающая к ней маленькая комнатка с видом на сад, в которой Сьюзен устроила бы рабочий кабинет для своих занятий. Подвал, где можно установить стеллажи и хранить вино…
Джон снова посмотрел на башенку. Ее прорезал сплошной пояс окон, позволяющий находящемуся в ней человеку видеть любую сторону света. Это была бы прекрасная спальня. На первом и втором этаже дома было еще четыре комнаты. Одну из них он занял бы под свой кабинет, остальные они превратили бы в запасные спальни и комнаты для гостей. Еще был чердак, но они на него еще не поднимались.
– Мне очень нравится сад, – сказала Сьюзен. – В Лондоне мало таких больших садов.
Джону тоже понравилось: сад был тихий, уединенный, а за оградой простирался красивый парк с теннисными кортами, прудом и целыми акрами газонов, трава на которых этим утром искрилась инеем. Однако дом требовал немалых вложений, и это заставляло Джона задумываться о целесообразности покупки. Крыша выглядела неважно, так же как электропроводка и канализация с водопроводом. Бог знает, что еще вылезет наружу, – дом ведь очень старый. Запрашиваемая за него сумма была очень крупной, а вместе с затратами на ремонт она может стать совсем уж непомерной.
Башенка снова привлекла внимание Джона. Он не мог оторвать от нее глаз. Ему вдруг подумалось, что он всегда хотел жить в доме с башенкой. Но дело было не только в ней. Едва переступив порог, он почувствовал, что мог бы провести в этом доме остаток жизни. Спору нет, в нем есть величие, но есть также и некоторая раскованность, элегантность, стильность. Сюда не стыдно будет приглашать клиентов. Это место станет его визитной карточкой.
Но здесь нет гаража.
Неожиданно для самого себя Джон, который всю жизнь хотел иметь дом с гаражом, подумал, что он не так уж необходим. Во дворе дома есть бетонированный пятачок, размером как раз на одну машину. И на улице можно припарковаться – где-нибудь между деревьями, чтобы никому не мешать. Здесь тихо, спокойно, сюда не доносится шум с лондонских дорог. Оазис.
Он подумал о том, как будет заниматься со Сьюзен любовью в спальне, расположенной в башенке, а летом, которое не за горами, – в саду, под теплыми лучами солнца. Сейчас конец февраля, и к началу лета они точно переедут сюда.
– Мне нравится, – сказал Джон.
– Я люблю тебя, – сказала Сьюзен и обняла его. – Я люблю тебя больше всего на свете.
Она с обожанием взглянула на дом и прижалась к Джону еще крепче. Она смотрела на Англию своей мечты. Этот дом воплощал в себе все старые английские дома из прочитанных ею книг – Диккенса, Троллопа, Остин, Гарди, Теккерея, Форстера, Грина. Одно за другим в ее голове проносились описания элегантных лондонских и поместных особняков.
Сьюзен выросла в Калифорнии и в детстве, проведенном в основном за книгами, часто представляла себя героиней английских романов, устраивающей у себя прием, на который собирается элегантное, утонченное общество, или посещающей какой-нибудь аристократический дом, где о ее приходе объявляет дворецкий, или просто идущей под дождем по лондонским улицам.
– Я тоже тебя люблю, – ответил Джон.
Агент по продаже недвижимости кружил возле своей машины. Он в который раз посмотрел на часы и засунул руки в карманы. Каждый, кто увидит этот дом, тут же начинает сходить по нему с ума, говорит, что непременно купит его, – да только никто никогда не покупает, из-за ужасающего двадцатидевятистраничного списка неисправностей. Это да еще высокая цена, притом что владельцы дома не желают торговаться, отпугивают всех клиентов.
Даррен Моррис пригляделся к паре повнимательнее, пытаясь оценить их. Сьюзен Картер, судя по акценту, была американкой, под тридцать, модно подстриженные рыжие волосы до плеч, длинное верблюжье пальто, джинсы, ботинки. Она напоминала Моррису актрису, только он не мог припомнить, как ее зовут. Через минуту умственных усилий его озарило: Сигурни Уивер. Да, та же самая смесь красоты и мужской манеры себя вести. И может быть, немного есть в ней от Скалли из «Секретных материалов». Точно. Взглянув на женщину еще раз, Моррис подумал, что она даже больше похожа на Скалли, чем на Сигурни Уивер.
Джона Картера Моррис счел англичанином. Он был чуть старше своей жены – от тридцати до тридцати пяти. Одет со вкусом: длинное твидовое пальто, костюм от «Босс», зимние туфли с пряжками. Скорее всего, телевизионщик или рекламщик. Прямые черные волосы, красивое холеное лицо, немного мальчишеское, но решительное, – наверное, в твердости характера этому парню не откажешь. Моррис посмотрел на его черный «БМВ М3». Ни пятнышка, так и сверкает лаком. Отлично дополняет образ мистера Картера. Мистер Картер Само Совершенство. Удивительно, что на машине не персонализированный номерной знак, а обычный, и судя по нему, ей уже четыре года. Пижонская колымага.
