Глава 1. Таинственный «русский». «Свидетель» К. Паустовский. Подготовка побега
История — насколько невероятная, настолько правдивая — случилась за сотни километров от России через десятки лет после роковых событий начала XX века…
1953 год, июль. Болгария. Больница в г. Балчик — в небольшом городке на побережье Черного моря. Пациент русского происхождения, из бывших белогвардейцев, находящийся на грани смерти, рассказывает юноше, соседу по палате в хирургическом отделении, очень странную историю.
Петр Христов Петров (Христов, — отчество, прим. ред.), который в то время был гимназистом в г. Каварна, расположенном неподалеку, и которому тогда было всего 16 лет, так запомнил имя рассказчика: Петр Замяткин. Тот, вроде бы, работал в областном агрокомплексе.
Как-то вечером «русский» подозвал к себе паренька и поделился с ним, что, опасаясь за исход своей операции, хочет открыть ему тайну, при этом предупредил, что юноша должен свято хранить ее, пока не повзрослеет. Петр Петров сдержал данное им слово, и целых 40 лет никому не рассказал о том, что узнал.
Но вот в 1993 году в одной из болгарских газет Петр, уже совсем повзрослевший в к тому времени, прочитал сообщение, что в России, при эксгумации тел расстрелянной в Екатеринбурге царской семьи, не были обнаружены останки двух детей — наследника престола цесаревича Алексея и Великой княжны Анастасии. Тогда он, записав по памяти рассказ Замяткина, отправил письмо в газету «Дума», которая является органом печати Болгарской Социалистической Партии. Но в редакции никак не отреагировали на полученную информацию, и она увидела свет только в 1995 году, в одном из июльских номеров газеты «Днес», выходящей в г. Стара-Загора в Болгарии.
Ознакомившись с данным текстом, я, как человек, серьезно интересующийся историей (далее рассказ идет от имени автора, — прим. ред.), решил лично встретиться с Петром Петровым, чтобы уточнить некоторые имевшие место в его рассказе противоречия и недомолвки. Наш разговор состоялся тем же летом, 24 августа 1995 года, на его винограднике, под г. Каварна, в тени уютной беседки.
Вот его рассказ, как я его записал:
«…Незадолго до революции Замяткин (мы пока продолжаем называть его так — прим. ред.) служил в чине подпоручика в охране семьи Николая II. Был он человеком исполнительным и храбрым, его преданность была высоко оценена начальством, что позволило ему пристроить и свою сестру прислуживать во дворце. Как-то его два человека: священник и военный министр (вероятно, М. А. Беляев, последний военный министр Российской империи, занимавший эту должность в период 3 января — 27 февраля 1917 г., — прим. авт.).
После продолжительного разговора Замяткину было дано, как он рассказывал, «секретное задание» — возложена тайная миссия: вывести из дворца двоих царских детей — Алексея и Анастасию — и надежно спрятать их у себя на родине, на хуторе, близ Одессы (скорее всего имеется ввиду один из хуторов Одесского уезда, — прим. ред.) Там следовало дожидаться посланца царя, когда ситуация в стране успокоится. Замяткин клятвенно обещал выполнить задание.
Для осуществления плана им было выдано довольно много денег, золота — все это было зашито в специальные пояса, надетые на тело беглецов и скрытые под одеждой. Петр с сестрой, а также царские дети оделись как простые крестьяне и отправились в путь. Добравшись до места, Замяткин узнал, что почти все его родные погибли от рук «красных». Уцелевший от расправы дядя Замяткина рассказал, что разыскивают и его самого, посоветовав при этом племяннику как можно быстрее добираться до Одессы и оттуда, морем, покинуть Россию. Что они и сделали…
…В порту было настоящее столпотворение (к этому очень важному историческому, в полном смысле слова, моменту мы вернемся еще не раз, — прим. ред.). Беглецам еле удалось взобраться на пароход, но в тот момент, когда он начал отходить от берега, на пристани появились красные кавалеристы. Они стали стрелять вслед уходящему кораблю. Одна из пуль попала в Анастасию. Если бы не собачка, которую девушка прижимала к груди, ее убило бы выстрелом: пройдя через тельце животного, пуля лишь ранила ее. Замяткину удалось «за умеренную плату» убедить капитана парохода, державшего путь в Александрию, сделать остановку в турецком порту Текирдаг. Надо было позаботиться о раненой».
Прервем на этом рассказ о Замяткине. Предположим, мы верим ему на слово…
Но вот факт неоспоримый: он интереснейшим образом находит подтверждение в… литературе, в творчестве писателя Константина Паустовского.
В то время К. Паустовский работал в Одессе журналистом. Впоследствии события, свидетелем которых он стал, описаны автором в книге «Повесть о жизни» (т. 3), которая увидела свет в 1956 г.
Вот, что мы узнали из рассказа К. Паустовского:
…Советская власть в Одессе установилась 30 января 1918 года, но задержалась она только до начала марта. Потом город был оккупирован австро-немецкими войсками, затем — англо-французскими, а с августа 1919 г. — армией генерала Деникина.
Итак, со всех сторон в Одессу стекались белогвардейцы. Пароходы отплывали переполненные беглецами. На одном из них уплыл в Константинополь и главный редактор газеты, в которой служил Паустовский.
Однажды друг Константина, петроградский корреспондент Яша Лишвич, примчался в редакцию с новостью, что части Красной Армии подходят к местности Куяльник, находящейся в нескольких километрах восточнее Одессы. Город бурлил. Приятели задумались, а не сесть ли и им на уплывающий из России пароход… Но любовь к родине победила сомнения. Они решили остаться и продолжать выполнять свой журналистский долг. Взобравшись на старинную аркаду, с высоты которой открывался вид на всю пристань, молодые люди наблюдали, как со всех сторон к порту стекались толпы людей. Началась давка. Тех, кто упал, буквально затаптывали. У причала стояло несколько пароходов. Французский крейсер наугад посылал снаряды в степь. Обезумевшие, охваченные паникой люди из последних сил пытались попасть на переполненные корабли.
И вдруг…
Писатель описывает это так:
«У трапов послышались выстрелы, которыми пытались остановить толпу, — пишет Паустовский в главе «Последняя шрапнель». — Потом обрубили швартовые, и корабли начали движение. Сходни падали в море вместе с людьми… Пароходы медленно отходили… Выходя в открытое море, они давали прощальный гудок. Внезапно порт опустел. Люди вернулись в улочки города, оставив портовую площадь усыпанной чемоданами, узлами с багажом и телами погибших в давке. И тут в порту появились советские кавалеристы. Они останавливались около лежащих на земле людей, спешивались, наклонялись к ним».
