Раньше я задавалась вопросом, где остальные детеныши из Лауриного помета и почему они никогда к нам не наведываются. Но мне кажется, в помете Лаура была одна. Вероятно, у людей детенышей меньше, чем у кошек, или с остальными детенышами что-то случилось. Так или иначе, а у меня самой когда-то были братья и сестры.
Но это было давным-давно. До того, как я нашла Сару.
Ужасное место находится совсем рядом, можно пешком дойти от того места, где мы живем, — оно называется Нижний Ист-Сайд. На самом деле шла одна Сара, потому что я сидела в переноске. И тем не менее шла она недолго, а кошки бегают быстрее людей. Это факт! Дама в Ужасном месте сказала Саре, что я многопалая коричневая кошка. Сара поинтересовалась, значит ли это, что я некий летающий динозавр? Дама засмеялась и ответила: «Нет, это лишь означает, что у нее лишние подушечки на лапках». Однако я не знаю, какие из своих подушечек считать «лишними», потому что совершенно уверена, что они необходимы мне все. И сказать, что я коричневая — не совсем правильно, потому что частично я белая: например, у меня белая грудка, и подбородок, и нижние части лапок. К тому же у меня зеленые глаза. И даже коричневые мои части кое-где имеют более темные полосы, которые кажутся почти черными. Но я уже заметила, что люди менее щепетильны, чем кошки. Трудно поверить, что они спокойно спят по ночам.
Дама, которая ощупывала меня, еще заявила, что я слишком худая. А чего можно было ожидать, если я жила на улице? Она добавила, что я быстро поправлюсь. С тех пор я стала намного выше и длиннее, но все равно остаюсь довольно тощей. Сара говорит, что мне повезло: я без лишних хлопот сохраняю изящество. Но на самом деле я худая потому, что никогда не доедаю ту еду, что кладет мне Сара. Она кормит меня каждый день, но делает это в разное время. Иногда Сара дает мне еду прямо с утра, иногда уже ближе к обеду. Бывало даже, что она забывала меня покормить, пока на улице не темнело. Именно поэтому я всегда оставляю еду про запас, на тот случай, если однажды Сара вообще забудет меня покормить.
И как оказывается, волновалась я не зря. Однажды Сара не вернулась домой, чтобы покормить меня, — она вообще не была дома целых пять дней. Первые два мне пришлось довольствоваться тем, что осталось в моей миске. Я даже запрыгнула на стол, где стоит пакет с моим сухим кормом, и с помощью зубов и когтей проделала в нем небольшую дырочку, чтобы достать себе еду. (Обычно я так никогда не поступаю, потому что это неприлично. Но, оказывается, есть вещи поважнее приличий).
Наконец на третий день пришла какая-то женщина (я узнала в ней одну из наших соседок) и открыла для меня консервы.
— Пруденс! — позвала она. — Иди покушай, бедная кошечка, наверное, ты так проголодалась…
Я ждала под диваном, пока она уйдет, но вылезла, услышав звук открываемой банки. Женщина попыталась погладить меня по голове, поэтому мне пришлось вновь забираться под диван. У меня какое-то время мелко-мелко подергивались мышцы на спине, пока я не успокоилась. Не люблю, когда ко мне прикасаются незнакомые люди. Поэтому я дождалась, когда она уйдет, а потом уже вышла поесть, несмотря на то что два дня практически умирала с голоду.
С тех пор женщина приходит кормить меня каждый день, хотя я и продолжаю прятаться под диваном, пока она не исчезнет. Может быть, она пытается заманить меня с помощью еды? Может быть, она уже заманила куда-то Сару? Именно поэтому Сара так долго не возвращается домой?
Чтобы скоротать время в ожидании возвращения Сары, я сижу на подоконнике — того окна, что выходит на пожарную лестницу, на которую, как предупреждала Сара, я никогда — ни в коем случае — не должна вылезать. Я наблюдаю за тем, что происходит на улице. Отсюда мне прекрасно виден вход в наш дом, а это значит, что, как только Сара вернется, я обязательно ее увижу.
Чтобы взобраться на подоконник, я с пола прыгаю на кофейный столик, оттуда — на диван. Затем со спинки дивана шагаю прямо на подоконник. Я, конечно же, могла бы запрыгнуть на него и непосредственно с пола (я могу прыгать даже выше, если есть нужда), но, выполняя определенный порядок действий, я удостоверяюсь, что все путем, именно так, как было в прошлый раз. Если не меняются мелочи, следовательно, неизменны и более важные и значительные вещи в жизни. Если я буду продолжать поступать так, как поступала всегда, Сара обязательно вернется домой, как всегда возвращалась. Вероятно, несколько дней назад я совершила какую-то ошибку — что-то сделала не в том порядке, — поэтому она и ушла.
Мы с Сарой живем вместе уже три года, один месяц и шестнадцать дней. Я бы посчитала, сколько это часов и секунд, но у кошек нет понятия «час» и «секунда». Мы знаем, что часы и секунды придумали себе люди. У кошек есть внутреннее чутье, которое подсказывает, когда и для чего настало время. Люди же зачастую не знают, что и когда им делать, поэтому им нужны такие приборы, как часы и таймеры, чтобы ориентироваться. Дважды в год Сара переводит все часы в квартире либо на час вперед, либо на час назад, и это лишний раз доказывает, что часы — вещь надуманная. Нельзя однажды перевести весь мир на день назад или на целый год вперед и надеяться, что он послушается.
Вероятно, вы полагаете, что мы с Сарой — семья, потому что живем вместе? Но не всех, кто живет вместе, можно назвать семьей. Иногда это соседи по квартире. А разница заключается в том, что в семье все делают вместе, причем каждый день в одно и то же время. В одно и то же время завтракают по утрам. Потом вместе ужинают, и это опять происходит в определенное время. Отвозят друг друга на работу или в школу, потом забирают из этих же мест через несколько часов, и это тоже является частью «семейного графика». Я узнала об этом из телевизионной программы, которую мы смотрим вместе с Сарой. Даже телевизионные программы о семье начинаются всегда в одно и то же время.
(Раньше я думала, что действия на экране телевизора на самом деле происходят в нашей квартире. Однажды я даже пыталась поймать мышку на экране. Я прыгала на него, царапая стекло, и не понимала, почему не могу поймать мышь. А Сара засмеялась и объяснила, что телевизор — как окно, только показывает он то, что происходит далеко-далеко).
Соседи же, обитáя под одной крышей, чаще всего живут каждый своей жизнью. Все случается, когда случается, нет определенного графика. К тому же семьи живут в домах, где есть первый и второй этаж. Сожители живут в квартирах. Мы с Сарой живем в квартире, и наши расписания не совпадают. Сара списывает все на то, что на работе у нее нет нормированного графика. Она печатает документы для большой конторы в месте, которое называется Мидтаун, причем печатает настолько хорошо, что иногда нужна с самого утра, а иногда под вечер. Случается, ей платят много денег, чтобы она печатала всю ночь, и тогда Сара возвращается домой лишь на рассвете, когда большинство людей только начинают работать.
Деньги Сара использует, чтобы покупать мне еду и платить за квартиру. Она постоянно повторяет: «Куй железо, пока горячо, даже если не очень хочется». Я понимаю, что она хочет сказать, потому что иногда и кошка вынуждена ловить себе еду, если та пробегает под носом, несмотря на то что в этот момент сама кошка сладко дремлет. Кто знает, когда еще еда пробежит рядом? Именно поэтому умные кошки бóльшую часть времени дремлют — чтобы запастись энергией, когда она внезапно понадобится.
