Часть 1
НАБЛЮДАЯ ЗА ТЕМ, КАК ГОСТИ на свадьбе его сестры постепенно наполняют зал, Амар дал себе слово, что сегодняшний день он проведет именно здесь. Его обязанность заключалась в том, чтобы приветствовать вновь прибывших, – простая задача, с которой, по своему разумению, он вполне справлялся. Ощущая неожиданное успокоение и гордость, Амар подавал руку мужчинам и касался своего сердца, приветствуя женщин. Даже собственная улыбка при взгляде на гостей, которые действительно были ему рады, казалось, удивляла его. Подумать только, целых три года. И если бы не звонок сестры, как знать, сколько бы еще он ждал, прежде чем вернуться домой.
Он коснулся галстука, дабы удостовериться, что узел приходится точно по центру. Пригладил волосы, как будто непослушание одной-единственной пряди могло привлечь к нему ненужное внимание, выдать его. Старый друг семьи окликнул его по имени и обнял. Что ответить, если они спросят, где он был и чем занят теперь? Звуки шенаи[1] возвестили начало церемонии, и весь зал пришел в движение. Здесь, под золотистым сиянием люстр, со всех сторон окруженный узорчатой материей женских платьев, Амар подумал, что, возможно, поступил правильно, вернувшись домой. Пожалуй, он даже смог бы убедить в этом всех остальных: многочисленных знакомых, мать, неотступно следящую за ним из толпы, отца, который его сторонился… Он смог бы убедить в этом даже самого себя, внушить себе, что именно здесь его место, что он сможет носить этот костюм и достойно исполнит роль брата невесты.
* * *
Конечно, именно Хадия решила, что его имя должно быть в списке приглашенных. Глядя на то, как ее сестра, Худа, занимается приготовлениями к свадьбе, она гадала, не совершила ли ошибку. В то утро Хадия проснулась с мыслями о брате и весь день пыталась наставить себя на тот тип раздумий, который, по ее мнению, был единственно подобающим для всякой невесты: она назовет Тарика мужем. После стольких лет сомнений все то, о чем она не смела даже мечтать, наконец сбылось: она выходит замуж за человека, которого выбрала.
Амар приехал, как она и надеялась. Но, увидев брата воочию и поборов первоначальное смятение, Хадия внезапно поняла, что никогда по‐настоящему не верила в его возвращение. За три года он ни разу не дал о себе знать. В день, когда она сказала родителям, что Амар будет приглашен на свадьбу, она молилась лишь о том, чтобы отец позволил этому случиться. Снова и снова она повторяла эти слова, пока не произнесла их так уверенно и твердо, что посторонний человек, услышь он их, наверняка решил бы, что перед ним свободная женщина, привыкшая выражать свое мнение безо всякой утайки.
Худа нанесла последний слой помады и заколола булавкой серебристый хиджаб. Она была настоящей красавицей в холодно-синем сари, расшитом серебряными бусинами, – такой же наряд будет и на подружках невесты. В ней, казалось, бурлило то самое предсвадебное волнение, которое Хадия, как ни старалась, все не могла ощутить.
– Приглядишь за ним сегодня? – попросила она сестру.
Худа стояла, подняв руку таким образом, чтобы каждый следующий браслет, скользнув по ее запястью, со звоном падал на предыдущий. Она отвернулась от зеркала и внимательно посмотрела в лицо Хадии:
– Зачем было звать его, если ты не хотела, чтобы он приезжал?
Некоторое время Хадия молча изучала свои ладони, расписанные хной, затем сжала руки так сильно, что ногти впились в кожу.
– Потому что это день моей свадьбы.
Не бог весть какая оригинальность, но тем не менее это была правда. Сколько бы лет ни прошло со дня их последней встречи, Хадия никак не могла представить себе этот день без Амара. Но вместе с братом вернулась и прежняя тень беспокойства за его судьбу.
– Можешь позвать его? – попросила она. – А когда придет, оставь нас на минутку, ладно?
Хадия подняла глаза на сестру. Несмотря на то что Худа выглядела немного обиженной, она не стала терзать Хадию вопросами, ответов на которые ей знать не полагалось.
* * *
Пока она неторопливо скользила между гостями, то и дело останавливаясь, чтобы обнять тех женщин, с которыми еще не успела поздороваться, Лейла думала о своей жизни. Если бы давным-давно, в те времена, когда ее дети были еще малы, а жизнь представляла собой множество неизвестных, кто‐то попросил ее описать будущее ее семьи, Лейла описала бы его именно так. Сейчас она шла по залу, осанистая, с осторожной улыбкой, и чувствовала, что эта свадьба принадлежит не только ее дочери, но и ей самой. Амар был рядом. Между приветствиями она украдкой посматривала на него, рисовала в голове карту его перемещений и всякий раз отыскивала на лице сына признаки растущего недовольства.
Пока что все шло как нельзя лучше. Гости прибывали точно в срок, а тарелки с угощениями не пустели. На одном столе стояли свежевыжатые соки из манго и ананаса, на другом – всевозможные закуски; посреди каждого стола в высоких вазах пенились белые орхидеи. Маленькие золотые мешочки с подарками для гостей были разложены по местам и ждали своего часа. С этими подарками ей помогла Худа, они не спали до поздней ночи, напевая и наполняя каждый мешочек миндалем и шоколадом. Что до самого помещения, то оно было великолепным – Лейла выбрала его вместе с Хадией несколько месяцев назад, и теперь, проходя под арками в главный зал, она еще раз убедилась в толковости принятого решения. В прошлый раз здесь было значительно темнее, но сегодня все смотрелось сплошной декорацией к старому голливудскому кино: потолки, бесконечно уходящие вверх, и люстры, сиявшие так ярко, что казалось, будто они пытаются затмить друг друга;
элегантные мужчины в темных костюмах и шервани[2] и женщины в разноцветных, расшитых бисером платьях, преломляющих свет. Лейла сожалела лишь о том, что ее собственные родители не дожили до этого дня. Как бы они гордились, как счастливы были бы присутствовать на свадьбе своей первой внучки. Но сегодня даже их отсутствие не могло затмить того счастья, за которое ей следовало благодарить Господа. С каждым своим выдохом Лейла шептала, что Бог велик, велик, и вся слава – Ему одному.
