Сейчас он стоял рядом с Фелисити, которая в бледно-голубом вечернем платье выглядела восхитительной и желанной. Гости подходили поздравить жениха и невесту, и Дом сдержанно кивал головой.
А Фелисити сияла, смеялась и цепко держала его под руку. Анна никогда раньше не видела, чтобы кузина вела себя так откровенно. Доминик был к ней неизменно внимателен, хотя казалось, что вечер его несколько утомляет.
Их взгляды неожиданно встретились, и Дом быстро отвел глаза.
Анна вздрогнула. Происходило что-то странное. Уже не в первый раз за этот вечер их взгляды вот так, как сейчас, внезапно и необъяснимо скрещивались. Несомненно. сегодня он наконец заметил ее, но Анна не могла понять почему. Ее щеки были бледны, лицо безжизненно, глаза и кончик носа опухли и покраснели. Она надела какое-то девчоночье платье цвета темной морской волны, которое раньше носила Фелисити. Анна считала, что даже этот цвет для нее сегодня недостаточно мрачен: ей хотелось быть с ног до головы в черном.
Дом слегка повернул голову и опять посмотрел в противоположный конец бальной залы прямо на Анну.
Она не отвела взгляд и даже чуть вскинула подбородок. Дом отвернулся и, продолжая беседовать со священником, обнял Фелисити.
Наступил торжественный момент: объявление о помолвке. Дом надел на палец Фелисити великолепное кольцо с сапфиром в восемь карат, окруженным бриллиантами, и поцеловал в щеку. Гости радостно загудели и зааплодировали.
Прижимаясь чрезмерно открытой грудью к руке жениха, Фелисити что-то прошептала ему на ухо, для чего Дому пришлось слегка наклониться. Он не сделал попытки отстраниться, а другая его рука все еще покоилась на талии Фелисити. Они были идеальной парой. Анна резко повернулась и столкнулась с высоким мужчиной.
— О, здравствуй, Анна, — сказал герцог Рутерфорд, поддержав девушку; на его правой руке сверкнуло рубиновое кольцо с печаткой. — Почему ты не стоишь вместе с нашими семьями и не встречаешь гостей?
Она снизу вверх растерянно смотрела на герцога, перед которым всегда робела, — ведь он был одним из самых состоятельных, благородных и влиятельных людей в королевстве.
Анна судорожно сглотнула.
— Я… — Она лихорадочно подбирала слова. — Я не очень хорошо себя чувствую.
— Вижу. — Его красивые глаза светились добротой. — Тебе чем-нибудь помочь?
Анна снова украдкой посмотрела в сторону Доминика и Фелисити. Дом молчал, а Фелисити болтала с кем-то из местных дворян.
— Нет.
Герцог проследил за ее взглядом.
— Эта пара красиво смотрится. Жаль только, что они не подходят друг другу.
Глаза Анны округлились. Уж не ослышалась ли она?
— Вы… не одобряете их выбор?
— Я счастлив, что мой внук наконец женится. А Коллинзы — прекрасная семья, в их жилах течет еще более голубая кровь, чем в наших, и они гораздо более состоятельны, чем многие из нашего окружения. Как я могу этого не одобрять? Дело не в этом. Дом упрям. Я попытался внушить ему, что Фелисити не сделает его счастливым, но он не стал меня слушать.
Анна внимательно посмотрела на герцога. Как он проницателен!
— Но… она ведь так красива.
— Красота — это свойство глаз того, кто смотрит, моя дорогая. Анна, ты слишком бледна. Может, тебе лучше выйти на свежий воздух?
— Да, наверное, вы правы, -ответила она, бросив на герцога благодарный взгляд. — Извините меня, ваша светлость. — С этими словами Анна отвернулась и, стараясь не смотреть на гостей, направилась через бальную залу к выходу. Она спиной чувствовала на себе взгляд Дома; впрочем, ей это наверняка только показалось.
Анна была уже возле распахнутых стеклянных дверей, ведущих на террасу и в сад, когда Подбежал слуга и сунул ей в руку сложенный лист бумаги. Анна подождала, пока .слуга отойдет, и, сгорая от любопытства, вышла на террасу; сердце ее замерло, словно готовое вот-вот остановиться.
Записка была от Дома. Он просил Анну встретиться с ним в саду.
Она не могла в это поверить. Может быть, кто-то подшутил над ней?
Стояла теплая и душная ночь. Скорее всего будет дождь, но пока на небе ярко светили тысячи звезд и сверкал полумесяц. Анна быстро пересекла выложенную плиткой террасу, прошла мимо белого мраморного фонтана и скрылась за домом. В саду, наполненном пьянящим ароматом лилий и глициний, она остановилась. Что Доминику нужно от нее, чего он хочет? Ведь он помолвлен с Фелисити, зачем же ему понадобилось свидание с ней, Анной?
Задумавшись, она не заметила, сколько времени неподвижно простояла в тени огромных древних дубов. Анна чувствовала себя почти такой же несчастной и беспомощной, как в тот день, когда узнала о смерти отца. Теплый летний воздух ласкал влажные от слез щеки…
Внезапно она почувствовала на себе чей-то взгляд и медленно повернулась. На каменных ступенях террасы неясно вырисовывалась фигура Доминика.
— Д-дом?
Он стоял, не шевелясь, и смотрел на нее.
У Анны бешено заколотилось сердце. Значит, это была не шутка…
— Д-дом? — снова недоверчиво повторила она.
Что-то выпало у него из рук, какой-то белый комок. «Наверно, носовой платок», — подумала Анна, не в силах сдвинуться с места.
Дом подошел и остановился перед ней. Лицо его было сурово. Анне показалось, что ее тело качнулось ему навстречу.
Дом смотрел на нее так, словно видел насквозь.
— Анна?
Он никогда раньше не называл ее по имени. Анна не могла вымолвить ни слова. Она вся дрожала. Что он хочет от нее?
— Что-нибудь случилось, Анна?
— Ничего. Просто я… хотела уйти. Его взгляд стал мягче.
— Ты на званом вечере. — Он смотрел ей прямо в лицо. — А вечера должны доставлять удовольствие. Она закусила губу.
— Только не этот. Он смотрел на ее рот.
— Да, полагаю, что не этот… во всяком случае, не тебе.
Анна похолодела. Неужели он знает? Он угадал ее мысли? Как он узнал, что она любит его? Нет, нет, это плод ее фантазии.
— Я… я хотела бы поздравить вас, — пролепетала она внезапно охрипшим голосом.
Он снова посмотрел ей в глаза. Анна видела, как на виске у него бьется жилка.
— Правда?
— Д-Да.
Он вдруг сунул обе руки в карманы, покачнулся, и лунный свет блеснул на его сапфирных запонках.
— Ты чересчур благородна.
У Анны перехватило дыхание. Он знал!
— Нет, я… не… Совсем нет! — Боже, да перестанет она наконец запинаться! Но ведь она так нервничает, и потом… Дом все время смотрит прямо на ее губы.
— Сколько тебе лет, Анна? — внезапно спросил он.
— Восемнадцать, — солгала она.
