Соратником Лерруса был Франсиско Феррер, но он был известен больше не как политик, а как просветитель. В 1901 г. Феррер открыл в Барселоне «Современную школу», которая стала готовить учителей для рабочих. Основой ее программы были светские взгляды, прямо противоречащие религиозным догматам. Издательство Феррера выпускало учебники с такими же принципами, пользовавшиеся большой популярностью среди учителей-прогрессистов. Стали открываться филиалы школы в других местах Каталонии. Центры обучения Феррера создавались на базе организаций Радикальной партии. Всего влияние педагогики Феррера тогда испытало более 1000 учащихся. 12 апреля 1906 г. он провел массовую манифестацию школьников в защиту светского образования[4]. Однако 31 мая один из сотрудников издательства Феррера бросил бомбу в официальную процессию в Мадриде (женился король Альфонс XIII) и покончил с собой. Феррер был арестован, «Современная школа» закрыта. Только через год выяснилось, что издатель не может отвечать за такие действия своего сотрудника, и Феррера выпустили. Но радикалы, которые в это время стали заботиться о своей респектабельности, больше не хотели сотрудничать с опальным педагогом, и он обратил свой взор к анархо-синдикализму.
Феррер имел хорошие связи с европейскими либералами, масонами и анархистами, иногда представлялся как «философский анархист», но больше был известен как участник европейского просветительского движения (он был организатором Международной лиги рационального образования детей, председателем которой стал Анатоль Франс)[5]. Одновременно Феррер стал спонсировать рабочее движение Барселоны, которое приобрело синдикалистское направление, и советовал своим знакомым анархистам принять в нем активное участие.
Пропаганда Лерруса и Феррера упала на благодатную почву, церковники «достали» значительную часть населения сочетанием ханжества, властности и злоупотреблений. Леррус был избран депутатом, заигрывал с рабочим движением и социалистическими идеями. Это позволяло радикальным либералам контролировать значительную часть рабочих голосов в Каталонии. Правда, приобретя политическое влияние, в 1907 г. Леррус повернул курс партии к большей умеренности. Через четверть века эта эволюция превратит Лерруса в союзника клерикалов. Социальный кризис сделает старый культурный конфликт «двух Испаний» XIX века не столь важным по сравнению с социальным разломом. За два десятилетия Испания настолько изменится, что вчерашние радикальные либералы станут умеренными консерваторами, а политику будут определять социальные силы и факторы. Но отождествление Церкви с Системой угнетения сохранится.
И в начале века попытка Лерруса стать более респектабельным удастся далеко не сразу. Семена радикальной агитации прорастут, и в 1909 г. выльются в события в Барселоне, известные как «Трагическая неделя».
* * *
В первой трети ХХ в. Испания представляла собой страну, начавшую переход от традиционного общества к индустриальному, и «упершаяся» на этом пути в систему аристократических авторитарных порядков. Сам по себе социальный кризис эпохи модернизации — типичное явление, оно наблюдается в истории большинства стран. Но не в каждой стране происходит такая глубокая революция и такая жестокая гражданская война, как в Испании. В этом отношении Испанию можно сравнить прежде всего с Россией. Стремление «старого порядка» к самосохранению, эгоизм властной элиты оттягивали время перемен, что усугубляло кризис, вело к накоплению социального горючего.
В первой трети ХХ в. индустриальный прогресс уже достиг в Испании значительных успехов. В конце XIX в. быстро развивалась горнодобывающая промышленность. Добыча железной руды с 60-х гг. выросла в 43 раза и достигла 8,7 млн т (в том числе в колонии Марокко). Только 10 % этой руды переплавлялось в Испании. Возникли металлургия и машиностроение, текстильное производство. Конкурентоспособность на мировом рынке сохраняло судостроение. К началу 30-х гг. в промышленности было занято около 2 млн чел., в сельском хозяйстве — 5,4 млн чел. Реальная власть в деревне принадлежала касикам — крупным землевладельцам и их представителям. Крестьяне — 86 % земельных собственников, владели 15 % обрабатываемой земли. А помещики — 2 %, имели 67 % обрабатываемых земель. Отсюда — арендная кабала крестьян, нищета, исход «лишней» рабочей силы в крупные города, безработица и низкие зарплаты в промышленности. Лишняя рабочая сила выбрасывалась из деревни в города, толпы безработных давили на рынок труда, снижая уровень заработков.
Большинство населения оставалось неграмотным, театр, а затем и кино были недоступны для большинства испанцев как слишком дорогие развлечения.
Промышленное развитие не могло обеспечить «рассасывание» социальных язв в силу периферийной однобокости экономики. Сильные позиции в экономике Испании занимал английский и французский капитал (соответственно 20 % и 60 % иностранных инвестиций), а также капитал национальных меньшинств (басков и каталонцев).
Индустриальная модернизация быстрее шла в национальных регионах, чем в целом по Испании. В Каталонии было сосредоточено 90 % текстильного производства страны, четверть рабочих Испании. В 1920 г. в каталонской индустрии было занято 471246 человек, а в сельском хозяйстве — 335130. Промышленное производство Каталонии давало больше продукции, чем сельское хозяйство (текстильная продукция — 2 млрд песет, производство металлургии, химической и других отраслей промышленности — 500 млн песет, а сельскохозяйственная продукция — 1,5 млн песет). Таким образом, здесь общество становилось индустриально-аграрным. В Басконии производилось около 40 % добычи железной руды и более половины выплавки чугуна и стали. Количество занятых в промышленности в 1920 г. лишь немного уступало числу занятых в сельском хозяйстве (162163 против 165472)[6].
Каталонская и баскская политическая, коммерческая и культурная элиты считали, что права этих народов ущемляются Мадридом, что Каталония и Баскония стали для монархии «дойными коровами». В 1894 г. возникла Баскская националистическая партия, которая доживет до гражданской войны. Каталонские политические группировки сумеют в основном объединиться только к 1931 г. Бизнес и средние слои поддерживали националистов, выступавших за автономию и даже независимость Каталонии и страны Басков (Эускади). Рабочий класс Каталонии состоял в большинстве своем из испанцев, переселившихся сюда из других регионов. Тяжелое положение пролетариата делало из Каталонии, Басконии и соседней Астурии социальную бомбу с дополнительным национальным компонентом.
Переход от традиционного общества к индустриальному, когда происходит смешение социальных слоев, вышибание людей из привычной социальной ниши, порождает у них стремление вырваться из бедственного состояния, в котором оказался человек — либо «назад», либо «вперед». Первый путь предполагает «ностальгию» по прошлому, мечту о сохранении традиционных форм жизни. Однако чисто традиционалистское стремление к «прекрасному прошлому» соседствует с неприятием «проклятого прошлого». Выбитые, выломанные из своей социальной ниши массы весьма восприимчивы к новым идеям социальной свободы и обобществления производства, влияние которых связано уже с кризисом капиталистического хозяйства. Таким образом, происходит наложение и синтез традиции и утопии, порождающие две противоположности — фашизм и анархизм. Они стремятся к модернизации, которая не ликвидирует структуры традиционного общества, а переносит их в систему индустриальной цивилизации. Фашизм соединяет имперский миф и аристократический элитаризм с национальной унификацией и индустриальной организацией. Анархо-синдикализм преобразует общину, крестьянский «мир» в рабочую самоорганизацию, синдикат. Бурное развитие анархизма, особенно анархо-синдикализма, стало важной особенностью Испанской революции даже в сравнении с Российской революцией, где анархизм тоже играл важную роль.
