— Так нечестно, учитель полетит за границу без нас, — заныл Сампа. Самолёт катился по полю, учитель стучал ботинком по стеклу.
— Наверное, ему нужен отпуск, — предположила Ханна.
— Думаете, он сможет так провисеть весь полёт? — засомневалась Тина.
— А как они принесут ему туда еду? — спросила я.
— Наверное, на этом рейсе положены только холодные закуски, — сказал Тукка, который всё знает.
— Я вообще не знал, что у самолётов бывают «дворники», — сказал Пат.
И тут самолёт остановился. Учитель всё ещё держался одной рукой за «дворник», а другой стучал по стеклу. Из рукава мы увидели, что оба пилота смотрят на учителя очень свирепо.
Они включили «дворники», чтобы учитель поскорее свалился, но он только покачал головой. Мы все восхищались учителем. Он у нас человек принципиальный.
Свалился учитель только после того, как один из пилотов брызнул омывателем ему в левую ноздрю. Он заскользил по носу самолёта сначала медленно, потом всё быстрее и наконец шлёпнулся на лётное поле. А ботинок учителя так и остался висеть на «дворнике».
Через пятнадцать минут мы все сидели в самолёте и ужасно гордились учителем. Он был нашим героем, ведь благодаря ему мы всё-таки попали в самолёт. Капитан корабля смилостивился, подъехал обратно к рукаву и впустил нас. Учителя тоже впустили; правда, жене учителя пришлось сначала поручиться, что он не представляет опасности.
— Я опасен лишь для злодеев, — подтвердил учитель.
— Мой учитель всегда говорил, что упорный заслуживает награды, даже если не имеет ни капли таланта, — добавил капитан.
К сожалению, ботинок у учителя забрали, чтобы потом использовать как вещественное доказательство того, что учитель хотел захватить самолёт. К ещё большему сожалению, учитель пострадал при падении, поэтому не мог сидеть и остался стоять на четвереньках в собачьем отсеке. Мы все надеялись, что ему понравятся собаки. Ещё больше мы надеялись, что это чувство будет взаимным.
— Ничего, там, куда мы летим, ботинки не нужны, — сказал учитель собакам, когда самолёт наконец оказался в воздухе. — Я готов вытерпеть что угодно, когда представляю, что скоро мы все будем валяться на мягком песочке и греться на солнышке, обдуваемые тёплым ветерком. Мы будем слушать тишину пустыни и выть на луну вместе с койотами. — Учитель, размечтавшись, прислонился головой к собачьему боку. На четвереньках он и сам был похож на какую-то диковинную собаку, только что хвостом не вилял.
— Приветствуем вас на борту самолёта, вылетающего в Киттиля, — объявил капитан.
— А я и не знал, что Киттиля — это заграница, — удивился Пат.
Учитель ничего не сказал, но нам показалось, что у него на глазах выступили слёзы. Наверное, у него аллергия на собак.
3
Мы все очень смеялись, когда выяснилось, что учитель перепутал выходы в аэропорту Мы со всех ног бежали к шестому, а наш был вообще-то девятый. А шесть и девять — это разные цифры, поэтому вместо заграницы мы теперь летели в Лапландию.
Не смеялся только учитель. Он всё ещё торчал в хвосте самолёта, теперь в клетке для собак. Его туда посадили после того, как он сказал стюардессе:
— Разворачивайте самолёт!
— Самолёт невозможно развернуть, — пожала плечами стюардесса.
— Тогда летите задом, — потребовал учитель.
— О чём вы говорите? — не поняла стюардесса.
— Нам не надо в Киттиля, мы летим за границу.
— Но этот самолёт летит в Киттиля.
— Я требую: разворачивайте самолёт, иначе…
— Иначе что? — встревожилась стюардесса.
— Иначе я оставлю вас после уроков, — пригрозил учитель.
— Вы мне угрожаете? — уточнила стюардесса.
— Именно, — ответил учитель, решив, что победа осталась за ним. — Оставлю вас всех после уроков и напишу письмо родителям капитана, если вы немедленно не развернёте этот самолёт в сторону заграницы!
Никто из нас не знал, что стюардессы владеют приёмами дзюдо. Во всяком случае, когда стюардесса швырнула учителя на пол, надела на него наручники и засунула в собачью клетку, это было похоже именно на дзюдо.
Жена учителя ничего не заметила, она внимательно изучала правила безопасности.
— Вы тоже хотите за границу? — спросил учитель у собак.
Мы хотели. Точнее, нам было всё равно, куда лететь. Главное, что мы отправляемся в путешествие! Мы его выиграли, потому что фотография нашего класса победила на ежегодном конкурсе. А всё благодаря Пату. Если бы он не нашёл осиное гнездо, у нас получилась бы самая обычная общая фотография. Даже удивительно, что осы проявили такую активность посреди зимы. Наверное, это потому, что Пат положил гнездо на батарею. «Приятно отметить необычное расположение участников и оживлённую атмосферу на снимке, далёкую от натянутости школьных фотографий», — писали в отзывах.
— Приятного аппетита, — пожелала стюардесса и раздала нам булочки и лимонад.
— Хорошо говорит по-фински, хоть и иностранка, — заметил Пат, когда стюардесса ушла.
Остальные ничего не сказали, потому что рты у нас были набиты булочками — у всех, кроме учителя. Ему стюардесса принесла собачьей колбасы и похлопала по плечу.
Из хвоста самолёта донеслось угрожающее рычание — это учитель защищал свою еду от собак.
4
Мы ждали учителя. По багажной ленте ехали сумки всевозможных размеров и расцветок. Клетка с учителем и собаками выехала последней. Никакого другого багажа у нас не было, потому что наши чемоданы, понятное дело, улетели за границу.
— Вип-места. Пришлось, конечно, доплатить, но оно того стоило, — пояснил учитель сотруднику аэропорта, вылезая из клетки. — Спасибо за компанию, парни, вы уж не скучайте, — сказал учитель собакам и разгладил помятые брюки.
— Что будем делать? — спросила жена учителя, с беспокойством оглядываясь по сторонам.
Аэропорт был небольшой. Собственно говоря, это была просто комната с окнами. За окнами простиралась Лапландия: ужасно много снега и белые горы вдали.
— Сопки, — поправил Тукка. — В Лапландии горы называются «сопки».
— За границей всё по-другому, — согласился Пат.
Мы, прижавшись носами к стеклу, смотрели, как остальные путешественники рассаживаются по автобусам и такси и уезжают в сторону сопок. На улице было очень красиво, и мы совершенно не расстраивались, что прилетели не туда.
— Следующим же самолётом улетаем обратно, — решил учитель. — Двадцать человеческих билетов, — попросил он в кассе. — Надеюсь, можно будет расплатиться дирхамами?
