Когда наш брак с Джоном распался, я попыталась отгородиться от мира знаменитостей, от всяческих ярлыков, связанных с именем Леннона, и выстроить свою собственную жизнь. Я желала безопасности для нашего сына и собиралась жить реальной и разумной жизнью в стороне от лучей прожекторов. Мне были слишком важны такие понятия, как человеческое достоинство и право на частную жизнь, поэтому я предпочла позволить другим людям высказываться на все эти темы. Но вышло так, что полностью отгородиться все же не получилось. Интерес у публики к моей персоне оставался, и меня часто выдергивали для участия в связанных с «Битлз» мероприятиях, интервью, книгах и т. д.
Поначалу я строго отвечала «нет» почти на все предложения такого рода, но в конце концов поняла, что перестать быть частью легенды под названием «Леннон» либо очень сложно, либо попросту невозможно. В общем, в некоторых случаях, когда проект выглядел интересным или когда мне нужно было заработать немного денег, я соглашалась. Мне даже пришлось несколько раз говорить о наших с Джоном личных отношениях, чего в первые годы после развода я себе не позволяла. В 1970–е годы я написала книгу[1], а после смерти Джона помогала в составлении его биографии и дала интервью нескольким журналам. Однако до сих пор я так и не рассказала полную и правдивую историю нашей с Джоном совместной жизни. После развода я была настолько озлоблена, оскорблена и потеряна, что единственной для меня возможностью справиться со всем этим было собрать свои чувства в кулак и полностью изолировать себя от собственных переживаний.
Надо сказать, это мне удалось — настолько, что, когда мне все — таки приходилось говорить о Джоне и нашем вынужденном расставании, я всегда выглядела спокойной, рассудительной и даже приветливой. «Да, что поделаешь. Такие вещи иногда случаются…» Именно такой подход я выбирала, и это срабатывало. Хотя, конечно, боль, связанная с нашим разрывом, оставалась и сидела где — то глубоко внутри меня, как бы я ни старалась ее похоронить.
Похоже, что время рассказать всю правду обо мне и Джоне, о годах, которые мы провели вместе, и о жизни после его смерти, настало. Накопилось столько всего, о чем я никогда публично не говорила, столько случаев из нашей совместной жизни, о которых я никому не рассказывала, столько чувств, которым я не позволяла вырываться наружу — огромной любви, с одной стороны, и боли, мукам и унижениям — с другой. Только мне известно, что на самом деле произошло между нами, почему мы были вместе, отчего расстались и какую цену мне пришлось заплатить за то, что я была женой Джона.
Почему сейчас? Потому что, пытаясь жить обычной жизнью в течение многих лет после того, как мы с Джоном разошлись, я пришла к выводу: меня все равно будут помнить как первую жену Джона. Кроме того, у меня есть много чего рассказать, и это станет частью истории жизни Джона Леннона.
Он был особым человеком. Наши отношения во многом предопределили всю мою последующую жизнь. Я всегда любила его и никогда не переставала горевать по поводу его ухода. Поэтому я и хочу рассказать реальную историю реального, настоящего Джона — порой яростного и свирепого, порой — страстно любящего, иногда жестокого, смешного, талантливого и столь необходимого нам всем человека, который оказал огромное влияние на окружавший его мир.
Джон верил в правду, и ничего иного, кроме правды, он бы не пожелал.
ГЛАВА 1Однажды, в начале декабря 1980 года, во второй половине дня мы с моей подругой Энджи сидели в нашем небольшом бистро на севере Уэльса. Был холодный пасмурный день, но внутри нам было тепло, светло и уютно. Мы открыли бутылочку вина и принялись наряжать елку и украшать стены рождественскими праздничными картинками. Смеясь над чем — то, мы достали с полки коробку с очередными украшениями, как вдруг из нее на пол выпала детская игрушка. Когда я увидела, что это небольшой пластмассовый пистолет, меня бросило в дрожь: он показался мне ужасно неуместным здесь, посреди мишуры и бумажного конфетти.
На следующий день я отправилась в Лондон в гости к своей давней подруге Мо Старки[2].
Времени у меня было совсем немного в те, как всегда, полные забот предрождественские дни, но мой адвокат настоял на том, чтобы я приехала подписать некоторые деловые бумаги. Поэтому я села в поезд, планируя вернуться домой уже на следующий день.
Я оставила мужа с Энджи, чтобы они присмотрели за домом в мое отсутствие. Энджи в прошлом была женой родного брата Пола Маккартни, Майка. После того как они развелись, она устроилась к нам на работу и жила тут же, в небольшой комнате, которая располагалась наверху, над бистро.
Я всегда была рада видеть Мо. Мы дружили с 1962 года. Тогда я была подругой Джона, а она — маленькой пятнадцатилетней фанаткой, которая увидела Ринго во время выступлений «Битлз» в клубе «Пещера»[3] и сразу же по уши в него влюбилась. Они поженились через полтора года после их первой встречи, и, пока наши мужья колесили по свету, мы часто проводили время вместе. В 1980–м старшему сыну Мо и Ринго исполнилось пятнадцать — он на год с небольшим моложе моего Джулиана, — и ребята к тому времени уже давно были друзьями.
Когда в 1974–м Мо с Ринго развелись, она пришла в такое отчаяние, что села на свой мотоцикл, разогнала его до бешеной скорости и врезалась в кирпичную стену, получив серьезные травмы. Мо безумно любила Ринго и, когда он стал появляться на людях со своей новой подружкой, американской актрисой Нэнси Эндрюс, просто потеряла интерес к жизни.
После развода Мо, которой тогда было всего — навсего двадцать семь, переехала со своими детьми — восьмилетним Заком, шестилетним Джейсоном и трехлетним Ли — на Мэйда — Вейл. После аварии ей пришлось пройти через несколько пластических операций, результатами которых она, кстати, осталась вполне довольна: лицо ее теперь выглядело даже лучше, чем прежде. С годами она стала относиться более спокойно к разводу с Ринго. Одно время у нее даже была непродолжительная связь с другим экс — битлом, Джорджем Харрисоном, но в конечном счете она остановила свой выбор на известном миллионере, владельце сети Hard Rock Cafe по имени Айзек Тигретт.
