На Барбадосе я встретила Ноэла Чарльза, в прошлом владельца ночного клуба, давнего друга Джулиана. Его добродушный юмор и легкий характер совершенно очаровали меня, как и то, что он не испытывал трепета перед моим именем или моей прошлой жизнью. Ноэл управлял сетью ночных клубов, общался с разными знаменитостями — в общем, жил интересной и активной жизнью. Мы стали добрыми друзьями и постепенно полюбили друг друга. 7 июня 2002 года я сделала то, чего обещала себе никогда больше не делать, — вышла замуж, в четвертый и последний раз в жизни.
Сейчас Джулиан живет в Европе со своей девушкой Люси. Он отлично готовит и является совладельцем нескольких ресторанов. Когда у него появляется настроение, он пишет музыку. Кроме того, он собрал прекрасную коллекцию вещей отца, которые он приобретает на аукционах и бережно хранит. Мы часто видимся, и я безмерно горжусь им — не столько даже его успехами, сколько его личными качествами.
В апреле 2003 года ему исполнилось сорок. Мы оба с болью осознали, что он достиг возраста, в котором его отец ушел из жизни. Какое — то время Джулиан боролся с подсознательным страхом смерти, как многие, чьи родители рано ушли из жизни. Со свойственной ему щедростью он пригласил меня, Ноэла и всех своих друзей на двухнедельное празднование на Барбадосе. В окружении любящих его людей Джулиан понял, что, конечно же, его час пробьет еще не скоро: ведь ему столько предстоит сделать и его жизнь в сорок ничем не напоминает жизнь сорокалетнего Джона.
Нам уже никуда не деться от фамилии Леннон. Были времена, когда она камнем на шее тянула вниз, но мы научились бороться, проживать трудные времена и чтить ее — за все хорошее и все плохое. Нам обоим не хватает Джона, даже сейчас, по прошествии стольких лет.
Я поддерживаю связь со многими из наших с Джоном ливерпульских друзей и оплакиваю тех из них, кого сегодня уже нет в живых. Морин, бывшая жена Ринго и мой близкий друг до конца своих дней, в сорок семь умерла от лейкемии. Всего за несколько лет до ее ухода мы праздновали их свадьбу с Айзеком Тигреттом, владельцем Hard Rock Cafe. И Айзек, и Ринго сидели у ее постели, когда она умирала. Рядом были и трое детей Морин от Ринго, и Александра, их с Айзеком дочь.
Я очень горевала, прочитав в газетах о смерти Джорджа Харрисона от рака в возрасте пятидесяти восьми лет. Мы не виделись многие годы, но у меня остались самые теплые воспоминания о Джордже, и я безмерно благодарна ему за духовное пробуждение, к которому он подвигнул всех нас в те далекие дни мира и любви.
Когда я с грустью вспоминаю, как много наших знакомых и друзей по битловским годам ушли из этой жизни, меня утешает мысль о том, что другие близкие мне люди по — прежнему полны сил.
Я по сей день иногда вижусь с Силлой Блэк, и мы с удовольствием вспоминаем старые времена. Не так давно я снова ездила в Ливерпуль, когда кураторы постоянной выставки The Beatles Story купили у меня все мои рисунки раннего периода группы. Мы отпраздновали это событие в ресторанчике, расположенном в портовой зоне, и я почувствовала, что ненадолго вернулись те времена. Со мной были старые друзья, такие как Хелен Андерсон, моя бывшая однокурсница, Пит Бест (выглядел блестяще!), его младший брат Роуг, сестра Джона Джулия и моя дорогая подруга Фил. Мы разговаривали, рассказывали веселые истории, смеялись и так засиделись до поздней ночи. Когда закончилось вино и поток воспоминаний пошел на убыль, мне немного взгрустнулось: я подумала, что Джон когда — то был частью этой компании и так же, как и я сама, любил каждого из них. Ему бы здесь понравилось, я уверена.
Я пыталась представить себе, как бы он отнесся к тому, что его старые друзья — Пол, Мик и Элтон — произведены в рыцари. Ему наверняка тоже бы предложили, будь он жив, хотя он и вернул во дворец свой знак члена ордена Британской империи. Может, он бы презрительно усмехнулся и отверг титул, а может, наоборот, поддался бы патриотическому чувству и согласился. Думаю, все — таки второе.
Джон мог быть удивительно сентиментальным. Как — то раз он сказал Джулии, что хотел бы вернуться в Ливерпуль, плывя на корабле вверх по Мерси и встречая на пути всех, кого он когда — то оставил в этом городе. Незадолго до смерти он вдруг попросил Мими прислать ему все детские фотографии, рисунки и записочки, чтобы расставить их у себя в комнате и жить среди них.
Наверное, в таком же порыве сентиментальности, а может быть, отцовской любви и нежности он однажды сказал Джулиану: «Если со мной что — нибудь случится, посмотри на белое птичье перышко и знай, что я рядом и наблюдаю за тобой».
Я всегда думаю о Джоне, когда вижу белое перышко.
Это был необычайный человек — талантливый и порочный, творческий гений, так трогательно певший о любви и так часто причинявший боль самым близким людям.
Я никогда не переставала любить Джона, но цена этой любви была огромна. Кто — то совсем недавно спросил меня: согласилась бы я вновь пройти этот путь, зная, что меня ждет? Я ответила «нет». Конечно, я никогда не жалела, что у меня такой замечательный сын. Но если бы в юности я могла предвидеть, к чему приведет моя влюбленность в Джона, я бы тотчас же развернулась и ушла прочь.
