Путешествовать, но не ради бегства, а в поисках самого себя – таково было кредо Антуана де Сент-Экзюпери. Прежде всего, во времена «Аэропосталь», речь шла о том, чтобы лететь к своей человеческой природе, к открытию в себе чего-то большего – в Испании, в Северной Африке, в Кап-Джуби и в Буэнос-Айресе. Затем, всегда на самом краю бездны, шло межевание завоеванной местности, этой планеты людей. Чтобы сделать себя ответственным, бороться за цивилизацию, за человека. В России, в Испании и в Германии – он свидетельствовал. Он рисковал своей жизнью ради этого – под Аррасом, в небе Франции и, наконец, над Средиземным морем.
«Был где-то парк, густо заросший темными елями и липами, и старый дом, дорогой моему сердцу. Что за важность, близок он или далек, что за важность, если он не может ни укрыть меня, ни обогреть, ибо здесь он только греза: он существует – и этого достаточно, в ночи я ощущаю его достоверность. И я уже не безымянное тело, выброшенное на берег, я обретаю себя – в этом доме я родился».
Глава 1. Молодые годы: между «суверенной защитой» и блужданием
Сен-Морис-де-Реманс – Амберьё – Лион – Париж – Семья – Крещение небом
ЛЕТО 1910 ГОДА, и мы находимся в аллеях, окружающих пруд в парке замка на зеленых холмах Бюгэ. Там десятилетний мальчик собрал всю семью, чтобы все полюбовались на его подвиги. У него душа изобретателя. И его последняя разработка – это модель аэроплана, то есть некая плетеная рама, закрепленная на руле велосипеда, и она затянута драповым полотном. Это то, что взрослые скоро станут называть «парусным велосипедом», но, как он потом напишет в «Маленьком принце», «взрослые никогда ничего не понимают сами, а для детей очень утомительно без конца им все объяснять». Для юного Антуана де Сент-Экзюпери это совсем другое дело, одновременно обещание и вызов, это реалии, которые останутся для него навсегда связанными. Это та черно-белая мечта вроде иллюстраций, что встречались в книгах Жюля Верна, которые он буквально пожирал в семейной гостиной. В его голове уже поселился безудержный дух приключений.
* * *
Поэтому с раннего возраста юный Антуан не держался за землю и чувствовал вызов, который в едином движении тянул его в воздух и к самому себе. Его воля родилась там, на холмах Бюгэ: он будет летать!
* * *
Детство навсегда сохранит для него вкус некоей замечательной предварительности. От этого он и будет идти в жизни. Это, как он напишет потом в «Планете людей», «образует в сердце, в самой его глубине, неведомые пласты, где, точно воды родника, рождаются грезы». Иногда это будет тянуть его за собой, словно тайные паруса, иногда нагружать всем весом убегающего счастья. Однажды он доверится своей матери и напишет: «Я не уверен, что жил после детства». О своем детстве он будет вспоминать в самые серьезные моменты своей жизни, например, во время выполнения задания под Аррасом в 1940 году, где к нему явилось понимание своей мужской прочности, что потом будет отражено в «Военном летчике». Его детство – это то, что «словно корень, теряется во тьме». И его можно понять, ведь корни его семьи теряются где-то в отдаленных извилинах истории Франции. Например, в Сезарии де Сент-Экзюпери, принимавшей участие в американской войне за независимость и в битве при Йорктауне, бок о бок с Лафайеттом. Антуан принадлежал детству, но и этой истории тоже.
* * *
Между тем, сам он родился далеко от Северной и Южной Америки, в Лионе, 29 июня 1900 года, в семье Жана и Марии де Сент-Экзюпери, урожденной Фонколомб. Произошло это в двух шагах от лионского дома тетушки Марии, графини де Трико, выходившего на площадь Белькур. Все обещало мирное счастье, сдобренное беззаботностью родителей, которые в те времена смогли позволить себе роскошь брака по любви, а также рождение двух старших сестер Антуана, Мари-Мадлен и Симоны, младшего брата Франсуа и младшенькой Габриэль.
Но в 1904 году все рухнуло. Во время поездки с женой в ее фамильный замок Ля-Моль Жан умер от кровоизлияния в мозг. Мария осталась одна, без доходов и с пятью детьми на руках. Так смерть впервые вошла в жизнь Антуана де Сент-Экзюпери. И память об этой потере, усиленная возникшей пустотой, не покидала его больше никогда. В тот самый момент, кстати, и началась борьба с этой пустотой, ставшая его личной потребностью и имевшая целью объединение людей.
* * *
С этого момента жизнь строилась между домом на площади Белькур и замками Ля-Моль и Сен-Морис-де-Реманс. Последний был совершенно очаровательным местом для проведения летних каникул, и он останется единственным символом детства. В его коридорах он следовал за матерью и вытягивал из нее истории, к которым он потом прикладывал все свое детское воображение и в которых находил все богатство человека. Мама звала его «Король-Солнце», и он, как настоящий король, царствовал над своим братом и сестрами, навязывая им свои игры, в том числе в рыцаря Аклена.
Из шалостей рождалось воображение, которое потом раскрасит в романтические цвета всю его жизнь, всю его историю. Таким образом, как он потом напишет в «Военном летчике», он будет родом из своего детства, которое есть «огромный край, откуда приходит каждый», будет членом «закрытой цивилизации, где шаги имели вкус, а вещи – смысл, что не было позволено где-либо еще». Начиная с этой вполне защищенной жизни, уже начали строиться его мысли о цивилизации в целом. На этом зижделись его размышления об оппозиции между вечностью и временностью. Иногда двух родителей достаточно, чтобы дать ощущение вечности. Именно это он и говорил: «Я был навеки прикован к своему столику – тайный свидетель торжественного совещания, на котором оба мои дяди, знавшие решительно все, вместе творили мир. Дом мог простоять еще тысячу лет, и, тысячу лет расхаживая по передней с медлительностью маятника, оба дяди все так же создавали бы в нем ощущение вечности» («Военный летчик»). Можно было бы описать страну детства, приютившую его воображение, словами, которые он использовал потом для описания закрытых садов риад[3], организации жилищ в оазисах, которые в его глазах придавали человеческое измерение метафизическому молчанию песков. Сен-Морис, таким образом, стал прообразом единственного настоящего места, вне которого все – лишь блуждание. За пределами Сен-Мориса, в самом деле, он будет нигде, будет вечным странником. Он будет бежать отовсюду, нигде не обоснуется. Будет аскетом. И эта прямая конфронтация с его воспоминаниями приведет его к тому, что он начнет критиковать общество и те новые формы взаимоотношений, что складывались в его время. Вот что он писал своей матери: «Это место – единственный освежающий родник […] Сейчас в душе пустыня, где умираешь от жажды». Его память породит в нем критическое отношение к миру без связей и без мест, к миру, где все делается растворимым. Но, возможно, он сохранит о Сен-Морисе, месте из своего детского воображения, память, которую человек может трансформировать, чтобы преобразить мир, пробить его. А это – именно то, что он и будет делать не покладая рук.
