Дедушка Джон был одет в куртку цвета хаки и красную фланелевую рубашку. Он двинулся к нам походкой кузнечика, наклоняя голову вперёд при каждом шаге. Длинные седые волосы его развевались на ветру.
Он открыл заднюю дверцу машины и посмотрел на меня с Эликс своими выпуклыми глазами.
— Ну, ну, ну, — сказал он, ухмыльнувшись.
— Здравствуй, дедушка Джон, — поздоровался я, вылезая из машины на прохладный воздух.
Дедушка Джон сложил руки и сказал:
— Добро пожаловать в мой дом, сказал паук мухе! — И ухмыльнулся ещё шире.
Деревья гнулись и шумели от ветра. В облачном небе плыла неполная луна. В свете фар я увидел большую коричневую мышь, которая пробежала возле коттеджа.
Меня снова пробрала дрожь.
Каждый раз, когда я оставался у дедушки Джона на ночь, я слышал шорох маленьких лапок где-то над потолком. И мне казалось, что весь дом наполнен большими коричневыми мышами.
После объятий и приветствий дедушка Джон повёл нас в дом. Внутри было тепло. В камине потрескивали сосновые поленья, рассыпая яркие жёлтые искры. В доме стоял затхлый запах табака: дедушка Джон выкуривал трубку каждый день сразу после обеда.
— Это что, новое кресло? — спросил папа, указывая на широкое мягкое кресло из зелёной кожи, стоявшее перед камином.
Дедушка Джон кивнул.
— Какое-то животное пробралось сюда. Думаю, что енот. И разодрало моё старое кресло на куски.
Эликс спросила:
— И ты прогнал этого енота?
Дедушка Джон почесал седую голову.
— Думаю, он сам ушёл. Я его не видел.
Он повернулся ко мне.
— Я достал эти пирожные, которые ты так любишь, Робби. И хочу приготовить большую миску поп-корна. Можно объесться!
— Нам пора ехать, — сказала мама. — Мы заказали обед на восемь. И уже опаздываем.
Мама и папа всегда бросают нас с Эликс, когда спешат в свой любимый ресторан в соседнем городке. Это даёт дедушке Джону возможность провести с нами достаточно много времени.
И конечно же, у него будет достаточно времени, чтобы напугать нас до смерти!
Он проводил родителей до машины, чтобы попрощаться.
Порыв холодного воздуха ворвался в дом вслед за ним, когда он вернулся. Он закрыл за собой дверь и запер её.
— Холодная ночь, — пробормотал дедушка, потирая плечи сквозь рукава своей красной рубашки. — Сейчас я приготовлю поп-корн. А потом мы согреемся перед камином.
И через несколько минут он принёс пирожные, большое блюдо с поп-корном, два высоких стакана яблочного сидра и поставил всё это на низкий столик перед нами.
Мы с Эликс уселись на край потрёпанного дивана и наклонились вперёд, чтобы дотянуться до угощения. Пламя билось и сверкало в камине. Я ощущал тепло на ногах и даже сквозь свитер.
Дедушка Джон уселся в новое кресло. И оно испустило звук «вхушш», когда он опускался в него. Он усмехнулся, глядя, как мы набираем полные горсти поп-корна. Пламя отбрасывало на него причудливые тени.
Он взял трубку, прижал пальцем табак в ней, но потом отложил её в сторону.
— Скоро Хэллоуин, — тихо сказал он. — Готовы ли вы послушать ещё одну историю?
Я хотел было ответить. Но меня остановил пронзительный звериный вой.
Он прозвучал совсем близко, казалось, у самого окна домика.
— Что это такое? — вскричал я.
Я ожидал повторения, но стояла мёртвая тишина.
Дедушка Джон подался вперёд в своём кресле.
— Наверно, это ветер воет в ветвях деревьев, — ответил он чуть слышным голосом, почти шёпотом. — Или, может быть, это кто-то, кто заразился лихорадкой полной луны.
У меня перехватило дыхание.
— Лихорадкой полной луны, Что это такое?
3
В камине послышался треск от горящего полена, оно упало, рассыпав веером жёлтые и красные искры.
Тени заплясали на лице дедушки Джона. Огни камина отражались в его больших влажных глазах.
— Это длинная история, — наконец, начал он.
Откашлялся, его большие кисти рук на подлокотниках кресла напоминали пауков.
Я взял полную горсть поп-корна и откинулся на спинку дивана.
Эликс сидела рядом, положив руки на колени и не отрывая взгляда от дедушки Джона.
— Эта история случилась год назад, — начал он. — В октябре. Вы помните, я тогда путешествовал. И провёл некоторое время в Канаде. Далеко в северных лесах. Ходил пешком, жил в палатке.
— Было холодно? — спросила Эликс, потянувшись за стаканом сидра.
Дедушка Джон постучал пальцами по подлокотнику кресла. Не любил, чтобы его прерывали, когда он рассказывал свои истории. Я подумал, что Эликс сделала это нарочно, чтобы досадить ему.
— Было холодно, но приятно, — ответил он ей. — В воздухе пахло сосной, он был холоден и свеж. Холмы блистали, зелёные, как изумруд.
Он снова откашлялся.
— Я чудно провёл время, бродил по сосновым лесам. Но как-то ночью я далеко отошёл от своего лагеря и в темноте потерял тропу. Солнце уже село. А звёзды и луна не были видны на покрытом облаками небе.
Мне как-то надо было вернуться. Вокруг стояли высокие деревья. Я вдруг почувствовал себя пленником, попавшим в ловушку. Эти деревья скрывали от меня нужную тропу.
Я искал её час, а может быть, и два. Батареи в моём фонарике начали садиться. Свет от него стал совсем тусклым. Я понял, что заблудился.
Я слышал крики зверей из-за деревьев. Уханье и стоны. Шаги животных по ковру из опавших листьев и иголок хвои.
— Какие звери, голодные? — спросила Эликс.
— Не знаю, — ответил дедушка Джон. — Я старался не поддаться панике. Но сердце учащённо билось в груди. От страха у меня так перехватило горло, что я не мог сглотнуть.
Похолодало. Поднялся сильный ветер. Он выл, совсем как сегодня. Мои зубы начали стучать.
Мне надо было найти тропу. Палатку и припасы в ней. Всё это где-то на тропе.
Уханье на деревьях стало громче. Я уже слышал за собой звуки звериных шагов.
Наконец, сквозь чащу деревьев я увидел впереди тусклый мерцающий свет. Свет из оконца маленькой хижины.
Я был так счастлив, что громко закричал.
Подбежал к хижине и постучал в деревянную дверь. Через несколько секунд её открыла пожилая женщина. Она чуть не задохнулась от страха, увидев меня. Мои волосы перепутались и спадали на лицо. Я тяжело дышал. Представляю, какой у меня был вид!
«Я… я заблудился», — выдавил я сквозь стучащие зубы.
