Ознакомительная версия. Доступно 3 страниц из 11
Кстати, знаете ли вы что ночь на самом деле совсем не темная? То есть, конечно, она темнее дня, но ее нельзя назвать темной. Так считают только те, кто не дружит с ней и не знает ее. Как-то я слышал, как по телевизору один человек сказал «темный как ночь». Уж он-то точно с ней не дружил. Что можно назвать по-настоящему темным, так это тени. Потому что даже у самой темной ночи есть луна и звезды, чтобы ее освещать, а ни у одной тени ничего этого нет. Можете мне поверить. Я видел много ночей.
Иногда, особенно в летние ночи, когда на небе не было облаков, Луна казалась очень близкой, казалось, она спустилась почти к самому нашему дому и заглядывает в наше окно. В такие ночи мне очень хотелось как-нибудь залезть на нее и посмотреть на все оттуда, с самого неба. Думаю, если ее вежливо попросить, она бы согласилась покатать меня на загривке. Я спрашивал об этом у Цветка. Но он отвечал, что Луна очень далеко от нас, и, если ее попросить, то она не услышит, поэтому залезть на нее никак нельзя.
Иногда лил дождь. Он стучал по карнизу с другой стороны окна, совсем рядом с нами. А зимой шел снег. Снежинки медленно кружились и падали в свете одинокого фонаря, и мы с Цветком всегда любовались ими. Особенно красиво было, если это был первый снег. Вы знали, что первый снег обычно выпадает ночью? То-то же. Мы всегда были очень ему рады. Представьте, что вы вдруг встретили хорошего друга, с которым давно не виделись. Также радовались и мы тогда. На наш дворик, усыпанный желтыми листьями, на серую дорогу, всю в замерзших лужах, на голые деревья, медленно опускались снежинки. И всё: кусочек двора, который мы видели, крыша магазинчика и машины, всё постепенно становилось белым-белым. Казалось, этот дворик за нашим окном ждал снега. Мне и сейчас так кажется. Так мы с моим другом проводили ночи.
А иногда ночью я просто оставался сидеть на своей полке. Тут тоже можно было узнать много всего интересного. Замечу, что шкаф, в котором я жил, был книжным шкафом, и на всех его полках стояло множество книг. Может быть, я открою вам секрет, но книги страшно болтливы. Когда наступает ночь, они очень любят поговорить. Точнее, они не говорят, а только шепчут то, что в них написано. Их язык очень тихий и понять его нелегко. Особенно, когда они говорят все сразу и перебивают друг друга. Но если прислушаться хорошенько, то и их вполне можно разобрать.
Большую половину моей полки занимали книги какой-то Алгебры, а остальную часть, неизвестно почему, заполняли девять книг из собрания детских сказок. Не знаю, что за писательница была эта Алгебра, но ее книги говорили так запутанно, да еще такими словами, что я, как ни старался, никак не мог разобрать, о чем они мне шепчут. Зато со сказками все было по-другому. Слушать их было очень интересно. Когда я придвигался к ним поближе, все они начинали наперебой шептать мне разные удивительные истории. Я выбирал какую-нибудь одну из них и прислушивался, и мог сидеть так до самого утра. В шкафу было еще полно книг, и многие из них я переслушал. У Стеклянной кошки, что жила подо мной, вся полка была заставлена разными словарями и справочниками. Все они были большими и толстыми. Некоторые даже толще меня. А ведь это меня звали Толстяком. В них было много-много всего и, казалось, если дать им волю, они могли бы шептать все время, не отдыхая даже днем. Конечно, кошка, за то время, пока там жила, успела переслушать их все. Наверно поэтому она была такая умная, редко разговаривала с кем-нибудь и держалась с таким достоинством. Казалось, она знает какой-то очень важный секрет и не спешит делиться им с другими. Из всех этих ее энциклопедий я тоже узнал немало о мире людей, но все равно они быстро наскучивали мне.
Была еще третья полка, та, что помещалась надо мной. Там никто не жил и книги стояли самые разные, без всякого порядка. Там можно было услышать плачь бедной Танечки, уронившей в речку свой мячик и совсем рядом боевой клич какого-то индейского племени, идущего в атаку на полчища бледнолицых. Пожалуй, эта полка была самой интересной из трех, но сказки так и остались моими любимыми. А знаете, какая из них нравилась мне больше всего?
Это была история про одного деревянного мальчика. Что? Скажете, мальчики не бывают деревянными? А я вам отвечу, что этот мальчик был особенный, он был кукла, совсем как я. Только с длинным носом и ростом с обыкновенного человеческого мальчика. И еще он мог говорить с людьми и не сидеть днем на одном месте. Но что меня в нем удивляло, так это множество глупых поступков, которые он совершил. Зачем, например, он сбежал из дома от своего отца? Ведь, кажется, тот был очень добрым. Я бы никогда не променял свою полку с книгами ни на что другое. Ведь тут мне было хорошо: мама почти каждую неделю вытирала у меня пыль. У меня был друг и к тому же, днем я мог смотреть телевизор. Но самое главное, чего я никак не мог понять, это то, что тот мальчик все время хотел стать человеком. Да-да, вы не ослышались, обыкновенным человеческим мальчиком. Но ведь жизнь людей так сложна! Им постоянно надо есть и пить, и еще спать. И вообще, они так много всего хотят, что путаются и не знают, чего же им хочется больше. Но самое главное, что они даже не успевают посмотреть на ночное небо, часто не замечают первый снег, на сколько я знаю, не мечтают забраться на Луну, или просто не видят, как красивы цветы, что стоят у них на окне. Поэтому иногда мне бывает их жаль.
Конечно, вы можете не согласиться со мной, потому что, честно говоря, я встречал не так уж много людей и знаю о них только из книг или телевизора. Но одно могу сказать точно: они мне нравятся.
Свый
Однажды у нас в комнате завелся Свый. В той самой, большой комнате, где я жил. Никто из нас его никогда не видел и никто не знал, кто он такой.
В ту ночь, когда он появился, я сидел на своей полке и слушал свои любимые сказки. Сын спал на диване в другом углу комнаты. Было темно, только Луна слегка освещала всё вокруг. По потолку пробегал свет от фар проезжающих машин. Они ехали где-то там, внизу, под окном. И ползли по нашему двору медленно-медленно, как-будто наощупь. Хотя по телевизору я видел, что они могут ездить довольно быстро. Думаю, они привыкли ездить днем, когда светло, и просто плохо видят в темноте. Я подумал, что хорошо бы слазить на подоконник и спросить у Цветка, ведь ему должно быть лучше известно. И только я это подумал, как услышал какой-то странный звук. Он был чем-то похож на звук машины, но потом я услышал, что кто-то скребется. Сначала мне показалось, что это моя соседка, Стеклянная кошка прогуливается по своей полке. Я наклонился, свесил голову и посмотрел вниз. Стеклянная кошка лежала, растянувшись и прищурив глаза.
– Но кто же тогда это может быть? – подумал я, и не на шутку испугался.
Мальчик заворочался на диване и проснулся. Он долго оглядывался по сторонам. Он тоже не понимал, откуда идет этот звук, и, наконец, расплакался. И тогда я понял: этот звук был под диваном. Казалось, что там кто-то ползает и ему там тесно. И тогда я подумал: раз ему тесно под диваном, должно быть он большой.
Когда на плач мальчика пришли мама и папа и зажгли в комнате свет, звук прекратился. Похоже, тот, кто ползал под диваном, все-таки испугался папу и предпочитал не связываться с ним. Потому что папа был самый большой, даже больше мамы. Мальчик плакал. Он показывал вниз, под диван и всхлипывал. Он говорил, что там сидит Свый. Так он дал имя тому, кто был под диваном. Папа покачал головой и сказал, что завтра они все вместе отодвинут диван и посмотрят, что там. Сын все еще плакал.
Ознакомительная версия. Доступно 3 страниц из 11
