– Я видел в Аравии мужчину, похожего по описанию, – запальчиво ответил Нат. – Он пытался украсть Книгу Чудовищ, но мы с Мазей ее отбили.
Корнелиус пропустил слова Ната мимо ушей и вернулся к вопросу тети Филы.
– Так вот, он был очень похож на вас. Такие же рыжие волосы. Я столько лет прожил с Фладдами, что узнаю любого из вашего рода с первого взгляда.
– А я думал, что вы – моя единственная родня, – сказал Нат тете Филе. Он был окончательно сбит с толку.
– Он что, до сих пор не знает об Октавии Фладде? – с упреком спросил дронт у тети Филы.
– Дел было полно, – отмахнулась она. – Не до разговоров нам было.
– Кто это, Октавий Фладд? – спросил Нат.
– Помнишь, я рассказывала тебе о восьмом сыне Фладда, паршивой овце в нашем роду?
Нат кивнул.
– Корнелиус считает, что таинственный гость – тоже Фладд. Кажется, его зовут Овадий, не помню, надо проверить. Сведения об этой ветви нашего рода очень обрывочные.
– Если он Фладд, то как это все понимать? – И Нат снова оглядел перевернутые вверх тормашками вещи.
– Сказано же, его предок был паршивой овцой в семье, – сухо вставил дронт.
– Это очень длинная история, – вздохнула тетя Фила.
Она взяла мусорное ведро из-под раковины и начала собирать туда осколки разбитой посуды.
– Октавию Фладду было поручено исследовать северо-восток, Россию и Московию. В этих студеных тоскливых землях он сам со временем превратился в холодного несчастного человека, прекратил сообщать информацию для общей работы по составлению карт и ничего не писал о своих открытиях. Сэр Манго Фладд забеспокоился и отправил к нему другого своего сына, Генрикуса. Однако Октавий решил, что родной отец с братьями замышляют против него недоброе и хотят выгнать его из тех безлюдных земель. Он стал мстить, и Генрикус еле ноги от него унес.
– И что? Сколько лет прошло с тех пор, – сказал Нат и кинул в мусорку расплющенный пирог.
– Злоба рождает злобу. Октавий вырастил сыновей в ненависти к Фладдам, а те тот же урок преподали своим детям. Мы никогда не поддерживали с ними связь. Многие годы они оттесняли нас от своих земель, и мы помимо воли оказались втянуты в какое-то отчаянное соревнование. Они нападают на любого Фладда, осмелившегося зайти в те запорошенные земли. Ой…
– Что такое? – хором спросили Корнелиус и Нат. Птица при этом смерила Ната суровым взглядом.
– Незнакомец из Африки знал, где искать феникса и василиска. Так может, Географика у него? Там же все карты Манго Фладда.
– Единственный экземпляр Географики был у отца мальчика, – добавил Корнелиус.
– Да-да. Меня сейчас осенило: родители Ната исследовали северные моря. Овадий мог решить, что они хотят нарушить границу его владений.
– Хотите сказать, что он имеет отношение к их гибели? – спросил Корнелиус. – А может, просто Географику забрал?
Ната по очереди сначала бросило в жар, а потом прошиб озноб.
– Так их убили? Или они выжили?
– Слишком много вопросов, – ответила тетя Фила. – Надо будет узнать.
Воцарилась тишина. Все трое задумались. Решив, что опасность миновала, Мазя, крадучись, вылезла из рюкзака Ната и забралась к нему на плечо.
– Слишком много вы, ребята, болтаете о чепухе. Пожевать ничего не найдется?
– Гремлин? – с недоумением спросил дронт у Ната. – Ты выбрал себе гремлина в товарищи? Ни один уважающий себя криптозоолог не сделал бы такой глупости. Зверь у криптозоолога должен быть… импозантным. Вот додо, к примеру. Или сатир. У Вольфганга Фладда как раз был сатир. А у Гордона Фладда – мантикора.
– А у Леопольда полярный медведь, – задумчиво добавила тетя Фила.
– Да уж, паразитов себе в товарищи не выбирал никто, – фыркнул дронт.
– Сам ты паразит! – С этими словами Мазя спрыгнула с плеча Ната и с воинствующим видом подбежала к чашке.
– А ты так умеешь? – крикнула она, глянув презрительно на крылья птицы. – Попробуй это сделать своими перьями!
Тонкими пальчиками она схватила чашку – в ее руках размером с раковину – и, пыхтя, потащила к мусорке. Нат еле успел вернуть ее на полку.
– Твоя тетя их выбрасывает! Почему мне нельзя?
– Потому что эта чашка целая, а тетя выбрасывает осколки, – прошептал Нат, взяв гремлиншу на руки.
Ушки у Мази опустились. Она еще раз глянула в мусорку на осколки, потом на чашку, искренне не понимая, в чем разница. Еще бы! Она же никогда в своей жизни не видела посуды.
– Придумала! – объявила тетя Фила.
Нат и Мазя обернулись к ней как по команде. Что она задумала? Если речь о Мазе, то Нат готов ее защищать. Он выпрямил плечи.
– Завтра едем в Лондон. Надо встретиться с адвокатом родителей Ната, – сказала тетя Фила. – Наверняка он знает больше, чем мы.
В груди у Ната вспыхнула надежда, и тут же пропало всякое желание спорить.
Они наскоро поужинали консервированными сардинами на подгоревших тостах. После этого тетя Фила сходила к соседке и договорилась об уборке.
Нат так устал, что по пути в спальню несколько раз споткнулся. Когда-то он считал свою комнату плохо обставленной и неуютной. Но после стольких ночей на песке и голой земле она показалась ему верхом роскоши.
– Фу, здоровая какая! Тот еще сарай, – сказала Мазя, сморщив носик и прижавшись к Нату. – Не нравится мне тут. Пусто. – И она поежилась.
Любая комната покажется огромным сараем, если всю жизнь провести в тесных самолетных двигателях.
– Кровать зато мягкая, – возразил Нат, обращая внимание своей подруги на приятные мелочи.
Но Мазя посмотрела на окно и просияла:
– Еда!
Она подлетела к подоконнику, схватила дохлую муху и закинула ее в рот.
– Фу, гадость какая, – скривился Нат.
– Я же говорила, что есть хочу.
– А я спать, – вздохнул он.
Перед сном мальчик решил принять ванную. Мазя сказала, что тоже хочет. Пришлось объяснять ей, что люди купаются наедине. Хорошенько потеревшись мочалкой, Нат, уже в пижаме, позвал Мазю. Пока он чистил зубы, она смотрела на воду.
– Если хочешь, залезай, – предложил Нат. – Смоешь с себя грязь и масло.
– Не хочу. На этот мокрый ужас ни один гремлин не согласится.
– Вода не ужас. Ты ведь никогда не купалась. А вдруг тебе понравится?
– Ты ведь никогда не пробовал машинное масло. А вдруг тебе понравится? – парировала она.
Нат сначала открыл рот, потом закрыл.
– Не понравится, – наконец сказал он.
– Вот именно, – ответила она с самодовольной улыбочкой, сложив руки на груди.
