Бросив кетмень посреди поля, Карим со всех ног побежал домой. Увы, там все было так же, как и утром. Малышка дремала, прислонившись спиной к горе подушек, жена сидела рядом с ней и шила, поминутно поглядывая на лицо дочери. Руки девочки сжимали тряпичную куклу, а на щеках горел лихорадочный румянец.
– Жена, скорей иди сюда! Смотри, какое чудо! Аллах милостив к нам, теперь мы сможем пригласить того иноземного лекаря, о котором говорил твой брат! Уж он-то поможет нам!
Женщина взяла в руки амулет.
– О Аллах, какой тяжелый… Где ты взял его, несчастный мой Карим?
– Я нашел его в земле, на нашем новом поле. Но почему несчастный, добрая Зухра?
– Да потому что стоит тебе только появиться с этим чудом перед очами ювелиров, как тебя тут же поволокут в зиндан! Они не поверят ни одному твоему слову! И я останусь вдовой, да к тому же и потерявшей любимое дитя!
– Да отсохнет твой глупый язык, женщина! Я пока еще здесь, и дочка наша жива. И я отдам все силы, чтобы найти лекаря, который спасет нашу Джамилю!
– Папочка, мамочка, не ссорьтесь! А что это у тебя в руках, папочка?
Конечно, громкие крики разбудили дремавшую девочку. Увидев что-то красивое, да к тому же и блестящее в руках у отца, она потянулась и вытащила амулет из пальцев Карима.
– Какая красивая ко-ошечка! Какая добрая!
Пальцы девочки гладили черный камень, и Кариму на миг показалось, что кошка стала подставляться этим нежным прикосновениям. «О Аллах, солнце… Во всем виноват сегодняшний нестерпимый зной… Мне уже мерещатся всякие глупости!» Но что бы ни померещилось, Карим увидел, как пальцы девочки, много дней сведенные судорогой, расслабились, а румянец, жарким огнем болезни горевший на щеках малышки, чуть посветлел.
– Мамочка, я так хочу кушать… Я так хочу пить…
– Моя маленькая девочка, – засуетилась Зухра, – хочешь персик? А вот есть молочко – добрая тетя Фатима принесла его от своей козы только сегодня утром… Вот свежие лепешки… Что ты хочешь?
– Все! Я такая голодная, мамочка!
– О Аллах милосердный, какое счастье, – прошептала Зухра и бросилась кормить дочку.
Карим умиленно смотрел, как его дитя за обе щеки уплетает лепешки, запивая их молоком, как с удовольствием черпает мед… Увы, уже давно родители Джамили были лишены этого, такого простого и такого радостного для них зрелища.
– Ну вот, малышка, – проговорила Зухра, – а теперь ляг и поспи. Давай я заберу у тебя игрушку…
– Нет! – В голосе девочки зазвенели слезы. – Она такая красивая, пусть поспит вместе со мной!
– Но, малышка, ты же можешь сломать ее!
– Нет! Я ее не сломаю! Я ее положу вот тут, у своей руки… И буду спать, а она пусть спит рядом со мной! Ну пожалуйста, мамочка!
– Ну хорошо, малышка, хорошо, – кивнула Зухра, решив, что, когда дочь уснет, она заберет у нее из рук это необыкновенное украшение.
– Пойдем, жена, пусть дитя поспит. Накорми и меня лепешками… Мне почему-то кажется, что сегодня у нас большой праздник!
– Пойдем, добрый мой Карим! Быть может, ты и прав… Она впервые за последний год захотела есть… Впервые смогла удержать в руках чашку… Должно быть, Аллах смилостивился над ней и даровал ей долгожданное выздоровление…
– Должно быть, так, Зухра. Пойдем.
Карим и Зухра вышли из полутемной комнатки, стараясь ступать едва слышно. А Джамиля уснула спокойно и глубоко. Но пальцы ее крепко сжимали новую, такую красивую игрушку. А каменная мордочка кошки, казалось, довольно улыбалась.
Макама вторая
И с этого дня уверовал Карим-землепашец, что Аллах не оставил его милостью своей, ибо малышка Джамиля выздоравливала. Каждый день она делала новый шажок, все удаляясь от своей непонятной, но такой тяжкой и, как казалось совсем недавно, неизлечимой болезни.
Прошла неделя, и девочка вновь встала на ножки. Да, она была еще необыкновенно слаба, да, ее кожа светилась, а ребрышки можно было прощупать даже сквозь теплое платье. Но силы с каждым днем возвращались к ней. Через две недели она смогла уже встретить отца у калитки и подать ему воды. Через месяц она уже помогала матери по хозяйству. Карим и Зухра были счастливы.
Через три месяца, казалось, все уже стали забывать о том непонятном недуге, который готов был отобрать крошку Джамилю у отца и матери – девочка пела, смеялась, играла во дворе. И всегда рядом с ней крутились коты. Котят она пеленала, как кукол, а взрослые кошки были ее подругами в игре, собеседницами и, казалось, даже советчицами.
Не раз замечала Зухра, как дочь внимательно прислушивается к мурлыканью кошки, которая сидит у нее на руках. Но выгнать из дома это четвероногое племя добрая женщина все же не решалась. Ибо нет врага у землепашца большего, чем мышь, а у мыши нет врага более страшного, чем кошка.
Карим же наслаждался тем, что дочь выздоравливает. И всякий раз, когда жена бурчала, что в доме нет прохода от кошек, повторял:
– Не шуми, женщина! Да пусть в доме будет хоть сотня кошек – лишь бы с нами была Джамиля!
И Зухре нечего было на это возразить.
Девочка, казалось, уже и не помнила, что была долго прикована к постели. Она стала ходить в гости в компании своих четвероногих приятелей. Не было в селении ни одного дома, где бы не радовались малышке Джамиле. Она, словно солнечный лучик в холодную пору, согревала сердца. Ее душа была открыта всему прекрасному, а сказки, которые она рассказывала своим сверстникам, изумляли и взрослых удивительными подробностями жизни в далеких странах. Родители часто дивились этим знаниям ребенка, но каждый раз в ответ на вопрос о том, откуда Джамиле известно о жизни в далекой стране Канагава или в царстве сурового конунга, девочка поднимала глаза и говорила:
– Но это же просто сказка…
Как-то вечером Зухра, уложив Джамилю и накормив всех ее многочисленных питомцев, сказала мужу:
– О мой прекрасный, мне нужно поговорить с тобой о нашей доченьке.
– Она вновь захворала? – вскинулся Карим.
– Нет, – Зухра улыбнулась, – к счастью, малышка выздоровела и теперь становится только сильнее и крепче. Она умница, у нее золотая душа и разум, какому может позавидовать и мальчик, и мужчина. Вот поэтому, мой любимый, я хочу, чтобы наша доченька училась. Здесь, в деревне, она зачахнет, ее удивительная готовность впитывать знания увянет, и это будет самая большая ошибка, которую мы с тобой совершим в этой жизни.
Карим удивленно посмотрел на жену. Учить девочку? Менее всего он ожидал, что Зухра заведет об этом разговор. Ну чему же учить девочку, как не ведению дома, присмотру за животными, готовке, стирке?
– Учить, о прекрасная?
– Да, свет моей жизни. Учить ее грамоте, счету… Если Аллах позволит, то выучить ее многим и многим наукам, о которых мы с тобой, простые земледельцы, имеем лишь слабое представление…
