— Мне теперь кажется, что тогда я это почувствовал. — Нет, эти слова Джим Ловелл ни за что не скажет жене вслух. — Как будто произошел некий сбой. В шесть минут четвертого, видя только инверсионный след, я внезапно понял, что с небесной тканью что-то не так. Сначала я даже испугался, посчитал, у меня что-то с глазами…
— О чем ты сейчас думаешь? — спрашивает Мэрилин.
Вернувшись в реальность, Джим с испугом осознает, что сидит за рулем машины. Мэрилин рядом с ним, на соседнем сиденье. Ужин закончен, под колесами шуршит дорожное полотно. Они уже почти дома.
— Подожди, — говорит он. — Подожди минутку…
— В чем дело?
— Что-то не так.
Произошел сбой, искривление пространства. Поверхности изгибаются и, вовлеченные в случайный контакт, соприкасаются. Короткое замыкание — и вечер идет наперекосяк, мгновения скачут, словно игла по заезженной виниловой пластинке.
— Подожди, — повторяет Джим и сбрасывает скорость. — Не торопись.
Он смотрит в зеркало заднего вида, еще больше притормаживает, потом, почти остановившись, разворачивает машину.
День не прокрутить заново — с самого начала. Минуты, потраченные на самоанализ. Он должен что-то сделать, это их последний спокойный вечер вместе.
— Что случилось? — удивляется Мэрилин. — Ты что-то забыл?
— Все будет в порядке, — отвечает Джим и включает радио: своего рода намек.
Он ведет машину все дальше и дальше сквозь флоридскую лесную тьму, сквозь заросли дуба и орешника гикори, мимо заброшенных пастбищ, поросших мескитовым деревом. Одна за другой возникают и пропадают голоса радиостанций: «WWBC» из Кокоа, «WKGF» из Киссимми. Раздается и вскоре умолкает мелодия в исполнении Уэйна Фонтаны и группы «Майндбендерс». Наступает тишина, принося с собой то жутковатое ощущение, которое так хорошо помнит Мэрилин.
— Ну ты и глупыш, — смеется она, угадывая его намерения, игру, которую он хочет затеять. — Глупыш, слышишь?
Возле указателя места, предназначенного для рыбалки, он выкатывает на разбитую грунтовую дорогу. Здесь нигде поблизости нет ни света, ни других машин. Берег густо зарос деревьями, сквозь которые мерцает освещенная лунным сиянием водная гладь озера Киссимми.
Мэрилин наклоняется к мужу и обнимает его.
— Как там няня? — спрашивает она.
— А как завтрашний ранний старт?
— Я выключила духовку?
— А я запер дверь?
Череда глупых вопросов, призванная сгладить ощущение возраста. Они понимают, что уже немолоды. После первого поцелуя Джим поворачивает ключ зажигания. Не дай бог случайно зацепить его коленом, так недолго и в озеро заехать. Фары погашены, ночь темна, за первым поцелуем следует второй.
Одинокое сиротливое облако закрывает луну. Синеватая тьма становится чернильно-черной. Супруги надежно отделены от окружающего мира салоном автомобиля — металлическим корпусом и внутренней обивкой. Его вскрик почти неслышен. Она выскальзывает из его объятий. Джим выгибается дугой, словно получив удар электротоком, и ударяется головой в дверь машины.
— Мать твою!..
— Джим!
— Вот гадство!
— Выбирай слова.
— Прости.
Она пытается рассмеяться.
— Что такое?
— Ничего.
— Джим!
— Ничего. По моей могиле пробежал кролик.
Мэрилин задумывается.
— Нахальные кролики, — говорит она после паузы.
Затем наклоняется и вновь целует мужа. Однако волшебный миг уже не повторить.
— Хочу покурить, — сообщает Мэрилин минуту спустя и, чмокнув Джима в щеку, вылезает из машины. Он смотрит, как она уходит, потом откидывается на спинку сиденья, кладет руки на руль и усилием воли заставляет себя успокоиться. Луну закрывает вторым облаком. Ловелл подается вперед и смотрит на ночное небо. Что же это такое творится нынче с погодой?
На темном небе на фоне медленно покачивающихся ветвей одна за другой проступают звезды.
Воды Тихого океана близ Японских островов
Февраль 1954 года
Совсем недавно отгремела война в Корее. Джим уже второй год женат на Мэрилин, а всего пару часов назад получил диплом выпускника Военно-морской академии США, расположенной в Аннаполисе. Он пока еще простой пилот, назначенный на авианосец «Шангри-Ла», и будет летать на самолетах «Макдоннелл F2H Баньши» — мощных турбореактивных монстрах, способных в два счета достичь стратосферы.
Ночью его держит в надежных объятиях авиаконструкция. Даже тьма становится какой-то металлической, она забивается в глаза и рот, стоит впиться в нее взглядом. То, за чем Джим, сжигая топливо, следовал все последние часы, то, что он считал радиомаяком, оказалось совсем не тем, что он думал. Ловелл шел за неверным сигналом — сколько же это продолжалось? — но нигде в пределах видимости нет ни наземных огней, ни кораблей, которые помогли бы ему лечь на нужный курс. Даже звезд на небе и тех не видать. Он не может позволить себе потратить остатки топлива, чтобы прорваться сквозь гряду облаков, ведь любое показание навигационных приборов обратится полной бессмыслицей, стоит только ему снова снизиться. Да и вообще — горючее на исходе. Слава богу, датчики все еще работают. Разве без них он смог бы определить, в каком направлении лететь? В следующее мгновение Джим прикидывает, а не подключить ли к электросети хитроумный приборчик, который он смастерил специально для того, чтобы улучшить подсветку кокпита. Увы, все зря — короткое замыкание вырубает лампы, и пилотская кабина погружается в полный мрак.
Балансируя над водами Тихого океана в хрупкой скорлупке самолета, погруженной во тьму, Джим Ловелл, пилот ВМФ США, смотрит на небо. Если это небо. Звезд на нем нет. Датчики отключились, подсветка не работает, звезд не видно, авианосец неизвестно где.
Где же ты, мать твою, «Шангри-Ла»?
Астронавт Джим Ловелл вылезает из машины и, не обнаружив никакой тропинки, идет напролом сквозь подлесок к берегу озера Киссимми. Мэрилин стоит на краю узких деревянных мостков и смотрит куда-то в сторону, не замечая мужа. Темноту дугой прорезает красный огонек — это в воду летит окурок.
Гребные винты авианосца «Шангри-Ла» взрывают воды Тихого океана. Насыщенная планктоном вода фосфоресцирует в темноте. Попавший в беду пилот Ловелл видит зеленый огонек — след корабля — и берет его за ориентир. Этот след приведет его домой.
Джим заходит на мостки, приближается к Мэрилин. «Баньши F2H» остается в воздухе, полагаясь на турбореактивные двигатели «Вестингауз J34-WE-30», каждый тягой по 3150 фунтов. Самолет взлетает с авианосца при помощи катапульты, а опускаясь на палубу, цепляется специальным крюком — гаком — за натянутый трос. В этот момент важно удерживать нужную скорость. Джим понимает, что сейчас самое главное не соскользнуть с края мостков и не угодить в озеро, где во множестве водятся окуни. Он прикусывает губу, чтобы не рассмеяться. Этот день стряхнул так много чешуек с его души — радость и страх того дела, которым он занимается. Джим прикасается к плечу Мэрилин.
