Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
– Правильно делает, – повторила Серафима. – Тебя слушать… Неизвестно, что ты за человек пока, чтобы тебя слушать… А правда, что ты с навкой гулял? Говорят, у вас любовь…
Серафима захихикала, мне немедленно захотелось столкнуть ее в ров. Но я только сказал:
– Дура ты.
– Ага, дура… А правда, что она тебя тоже? Ну, типа, любит?
– Я же говорю – дура. Ты дура.
– Ага. Говорят, что она тоскует без тебя. Когда ты уходишь, она на стены кидается. Любовь, точно. Чудовище и красавец!
Едва не замахнулся. Честно, еще бы секунду, и влупил бы ей, прямо в лоб, в лобешник..
– Спокойно, спокойно! Это так трогательно, что я не могу просто.
Серафима снова стала стрелять. Пистолеты дергались у нее в руках, кисти слабые, никуда не годится. Но попадала. В упор любая дура попадет.
Патроны закончились, она спрятала пистолеты и достала револьвер. С коротким стволом, черный. Я позавидовал, сам давно хочу себе револьвер, даже у Петра одна рухлядь, а самоделку не хочется.
А у этой есть.
– Говорят, ты и сейчас к ней ходишь…
Бук Револьвер звучал совсем по-другому, серьезнее. И убойнее, мрецов отбрасывало на несколько метров, видимо, Серафима подточила пули.
– Говорят, ты ее выкрасть два раза пытался…
– Такие же дуры, как ты, и говорят.
Я разозлился и направился обратно, к крану. Зря она приперлась, только настроение портит. Бестолковая. Все они тут бестолковые, один другого хуже. Но эта Серафима… И чего она ко мне привязалась?
Мяв. Папа мяучил. Громко. Отрывисто.
– Кошака пора кормить, – усмехнулась Серафима. – Скорее, а то он тебе в ботинки нагадит!
При чем здесь ботинки? Нет, все же дура…
И тут же звук. Протяжный и страшный, как будто со всех сторон, и с неба, и из-под земли.
Я остановился. Оглянулся.
Мрецы замерли. Окоченели, как-то головы наклонили. Тоже, что ли, слушают…
Серафима перестала стрелять. Отбежала от провала. Ко мне поближе.
– Опять смерч, что ли… – перезаряжала револьвер. – Вот привязались… Про дожди из мертвецов слышал?
– Нет.
– А они бывают. Шнырь рассказывал. Один смерч разрывает кладбище, труперы вылезают, а другой их подхватывает. А потом они сыплются. Здорово?
– Здорово.
– А правда, что Петр за твой «Эндфилд» предлагал любую пушку, какая у него есть?
– Не «Эндфилд», а «Энфилд», с одним «д»…
– Это ты с одним «д», раз отказался, – перебила Серафима. – Выбрал бы вместо этого старья нормальную пушку, Петька электромагнитный резак сейчас как раз изобретает, можно труперов валить, как серпом по лебеде. И он с двумя «д» – «Эндфилд», по-английски «Конец поля»!
– Какого еще поля?
– Футбольного, что непонятно. Через все поле бьет, отчего и называется. Изучай английский, кошатник.
– Зачем мне английский?
– Как зачем? Есть пилюльки от дурости, а там инструкции всегда на английском. Вдруг повезет найти?
– Сама ты… С двумя «д»…
Папа уже орал. Звук повторился. Громче, даже глаза заболели.
– Что это?! – Серафима побледнела.
– Конец поля!
Звук. Прямо из-под ног.
– Тряс!! – заорал я. – Лежать!
Быстренько лег на бок, натянул противогаз. Серафима выругалась, упала рядом, тоже противогаз нацепила.
Вой не прекращался. Постепенно к этому вою прибавлялась вибрация, словно в глубине под нами выгибалась гигантская пружина. Заныли зубы и остальные кости, вибрация перешла в толчки, и теперь мы подпрыгивали, стукаясь бронещитками и фильтрами противогазов об асфальт.
Под нами побежали мелкие трещины, вой оборвался, толчки тоже оборвались, и тут же грохнуло уже совсем оглушительно. Серафима что-то орала, я поглядел направо и обнаружил, что обвалился недостроенный дом, кран остался стоять, наклонившись набок, и тут же ударила пыль, плотная и почему-то горячая.
Стало темно и жарко, не знаю почему, наверное, из щелей в земле бил горячий воздух. Тряска прекратилась, я вскочил на ноги.
Ничего не видно, пыль, серая, почти синяя, густая, вокруг. Кран по правую руку, точно.
Серафима поднялась, стала отряхиваться и ругаться, она только сегодня почистила комбез, а тут эта пакость…
Движение. В пыли. Что-то темное. Серафима выругалась еще страшнее. Я вскинул карабин.
Серафима выхватила пистолеты.
Еще движение. И еще.
Из пыли показался мрец. И Серафима тут же пустилась
стрелять. Плохо! Почти все мимо, мрец заметил нас, захромал быстрее.
Серафима заорала, перешла на автоматический огонь и выпустила очередь. Мрец заплясал под пулями, упал.
– Так вот! – крикнула Серафима.
Еще два. Первого завалила, второй шагнул на меня.
Карабин. С пяти метров. Голову оторвало. Мрец осел. И сразу же движуха. Со всех сторон. Отлично.
– Что это?! – замычала Серафима. – Что?! Почему?!
Она задышала быстро и хрипло. Паника. А может, фильтр
давно не меняла. Дура, точно дура. Сейчас-
Слева.
Я заряжал карабин. Винтовку оставил на кране, тащить не хотелось.
Серафима завизжала и стала стрелять. Мимо, мимо, мимо! Патроны кончились, Серафима бросила пистолеты, выхватила другие.
Тряс. Провал завалило. И теперь они здесь.
Серафима стреляла. Плохо, дырявила воздух, косая. Мрецы дергались от пуль и продолжали наступать. Если ускорятся, придется туго, а тут еще эта пыль…
Пистолет замолчал, Серафима лупила из другого, патроны закончились. Мрец кинулся к ней, она завизжала, съежилась и присела, я выстрелил.
Попал.
Серафима задохнулась и содрала противогаз, и тут же втянула жгучую пыль, покраснела, потеряла сознание.
Закинул за спину карабин, забрал у Серафимы пистолеты. Неплохие, с магазинами увеличенной емкости, в каждом по тридцать патронов.
Я отступал к крану. Серафиму тащил за собой, как мешок, за ворот. Стрелял скупо. По коленям. С развороченными коленями они начинают биться, корчиться, мешать друг другу. Пять метров тащу Серафиму, затем стреляю. Не успели еще окружить, повезло. Пять метров, еще пять, еще.
Пыль оседала. Я видел, что их много. Но я уже успел. Забросил эту дуру на противовес, залез сам. Все, здесь не достанут.
Теперь приятное. Отхлестал Серафиму по щекам. Хорошенько, чтобы завтра синяки проявились. Побрызгал водой. Снова отхлестал. Очнулась, промычала что-то протестующее, я добавил. Велел лезть на кран.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
