Ее глаза были коричнево-зелеными. Удивительный цвет — цвет лесной долины на заре, пейзажа, знакомого ему по тому времени, когда мальчиком он посещал родные места матери в Англии.
Внезапно она снова начала задыхаться, широко раскрытые глаза с тревогой глядели на него.
— Ингалятор.
Он качнул головой, не понимая, и заметил, что ее кожа снова начинает бледнеть. Она опять не может дышать. Испуганные глаза не отрывались от его лица, ее страх отозвался в нем тревогой. Ей плохо, больно, и все из-за него.
— Чего тебе надо? — потребовал он разъяснений, переходя на английский. Пошлепал ее по щекам, пытаясь привести в чувство. Что такое? Почему она не дышит? И внезапно понял. Астма. — У тебя астма, — Тэа удовлетворенно отметил ее кивок. — Где твой ингалятор?
— Камера.
Подняв руку, он потребовал подать ему фотокамеру. Сумка немедленно оказалась в его руках.
Тэа расстегнул молнию, пошарил внутри, отыскал в боковом кармашке ингалятор и подал ей.
Она выживет. Он не убил ее. Хорошо.
Сложно было бы объяснить старейшинам появление мертвой чужестранки.
Телли не могла точно определить момент, когда она осознала, что лежит в объятиях варвара. Она попыталась освободиться, спрыгнуть с лошади и мешком свалилась вниз, к чьим-то ногам.
Мысленно застонала, решив, что становится староватой для подобных драматических поступков. Поднялась, одернула белую блузку.
— Кто вы?
Все лишь молча глазели на нее.
— Чего вы хотите? — настаивала она.
— Поговорим позднее.
— Я хочу говорить сейчас.
Он пожал плечами.
— Пожалуйста, но отвечать я не буду.
Телли шумно вздохнула. Невероятно. Бессмысленно. Группа людей в масках похитила ее с рынка. Но зачем?
Кто они?
— Вы чуть не убили меня! — Ее голос прозвучал резче, чем обычно.
— К счастью, я также спас тебя.
— И что? Ожидаешь благодарности?
— Конечно. Если б не я, ты бы умерла.
— Если б не ты, я бы все еще была в городе. В безопасности.
— Спорный вопрос. Теперь ты здесь. Не хочешь ли тут и остаться? В центре пустыни? — (Телли огляделась, увидев вокруг лишь песок, однообразные бело-желтые тона.) — Отсюда всего несколько часов езды до ближайшего города. На лошади. — Он внимательно рассматривал ее. — У тебя есть лошадь?
Ее зубы больно прикусили нижнюю губу.
— Нет. Разве что ты украл одну для меня.
— Боюсь, что нет.
— Значит, лошади нет.
Он нагнулся, оказавшись с ней лицом к лицу.
— Полагаю, ты едешь со мной. — И, прежде чем Телли смогла запротестовать, обхватил ее рукой и посадил в седло перед собой, туда, откуда она только что выскользнула.
— К какой группировке вы принадлежите? — спросила она, не в силах молчать и несмотря на свое решение не высовываться. Надо же знать худшее.
— Группировке?
Контакт не налаживался.
— С кем вы?
— То есть?
Самое время проявить все свои дипломатические способности. Но найти верные слова не так-то просто.
— Вы должны быть частью какой-то группировки. Или племени, может?
Он тяжело вздохнул.
— Ты слишком много говоришь. Учись молчать.
Остаток дня они ехали в полнейшем молчании, углубляясь все дальше в пустыню. Телли давно перестала украдкой поглядывать на часы. Время потеряло смысл. Тут нет никого, кто мог бы ей помочь. Вступиться за нее. Надеяться можно лишь на себя.
Уже в сумерках лошади замедлили бег, достигнув поселения — палаток и верблюдов, находящихся, казалось, в центре пустоты.
Похититель Телли спрыгнул с коня, но когда он потянулся к ней, девушка уклонилась и спустилась сама. Она уже по горло сыта его компанией. Но, естественно, у захватчика были другие планы.
— Идем, — щелкнул он пальцами. — За мной.
Они миновали группу мужчин, сидящих на земле, потом людей, чистящих ружья. Вторую группу она смерила долгим, тяжелым взглядом. В ружьях хорошего мало. Во всей ситуации хорошего мало.
Бандит остановился, указал на палатку.
— Иди туда.
Она посмотрела на него.
— Это палатка.
— Конечно, палатка, — нетерпеливо ответил он. — Тут мы живем.
— Это временная стоянка?
— Временная? О чем ты спрашиваешь?
— Завтра мы уедем?
— Нет.
— Тогда что мы тут делаем?
— Остаемся. Заходи. Еду тебе принесут.
Телли отбросила в сторону полог. Громадная палатка. Грязная и потрепанная. Самый убогий лагерь из всех, что ей встречались. И это не кочевники. Ни женщин, пи детей. Только мужчины, и все вооружены.
Она обернулась к похитителю. Высокий, широкоплечий и убийственно безразличный. Телли подавила волну ярости. Никаких слез, раздражения, признаков слабости, напомнила она себе.
— И сколько вы будете меня тут держать?
— Сколько ты проживешь?
В горле застрял комок.
— Вы собираетесь… убить меня?
Темные глаза незнакомца прищурились. Крупный нос, широкий лоб, в глазах — ни тени сочувствия.
— Ты хочешь умереть?
Ничего себе вопрос!
— Нет.
— Тогда иди в палатку.
Но она не шелохнулась. Словно оцепенела от страха. Молчание затянулось.
— У тебя есть имя? — Ее голос звенел как струна.
— Поскольку ты с запада, можешь звать меня Тэа.
— Тэа? — неуверенно повторила она.
Он заметил, как недоуменно взлетели ее брови, но не потрудился ничего объяснить, не собираясь также и сообщать настоящего имени.
— Если будешь делать, что тебе говорят, с тобой ничего не случится, — сказал он, подумав, что потратил сегодня на разговоры куда больше времени, чем следует. В словах мало толку. Куда лучше действовать.
Как он сегодня.
Теперь городу и его людям ничто не грозит. А женщину надо подержать в изоляции, пока не станет ясно, что она делала на его земле и кто послал се сюда.
Одинокие женщины — особенно с фотокамерами — не часто попадаются в Оуахе. Если западные женщины посещают страну, то в составе группы туристов, и их маршрут хорошо известен.
— Как ты попала в Оуаху? — резко спросил Тэа, изучая ее лицо. Она казалась уставшей. И разозленной одновременно.
