Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 46
– А еще он захотел пойти на свадьбу Кэти.
С Кэти Макгроу мы были знакомы сто лет, и я должна была быть подружкой невесты. Филиппу пришлось бы почти всю свадьбу просидеть одному.
– Ну, похоже, у него серьезные намерения. – Она похлопала меня по колену и встала, собираясь идти спать.
Я была ей признательна за то, что, несмотря на отца и его нескончаемые измены, она все-таки не старалась заставить меня разочароваться в любви. Она не мешала мне искать свою дорогу к счастью, и это было очень мудро с ее стороны. По крайней мере, так мне тогда казалось.
К тому времени, когда, попрощавшись с мамой, я садилась на самолет в аэропорту Хартсфилд-Джексон в Атланте, я уже и не вспоминала про дорогу к счастью. Я хотела раствориться в чужом языке. После многих часов зубрежки я была уверена, что, прибыв в аэропорт Нарита, смогу заказать миску лапши. И может быть, объяснить таксисту, что мне нужно в отель «Кейо-плаза» в Синдзюку, где я забронировала номер.
Я затолкала свои книжки на верхнюю полку и заказала бокал вина.
Скоро я окажусь там, где меня никто не знает, и смогу начать все с начала. Без Филиппа.
На вопрос о цели моего визита я ответила, что иду по стопам Блондель Мэлоун, художницы, жившей всего в нескольких кварталах от дома, где я выросла, – но на сотню лет раньше.
Когда мне было двенадцать, я взяла в библиотеке ее биографию и так и не вернула ее. Меня завораживала жизнь Блондель и ее утерянные картины. Автор биографии иногда скатывался на снисходительный тон, но мне казалось, что в эти моменты он был неправ. Я считала, что Блондель стала жертвой времени – она родилась женщиной, когда власть находилась в руках мужчин, и выбрала импрессионизм, когда все сходили с ума от фовизма. Я была убеждена, что она была великой, но неоцененной и забытой художницей, как Фрида Кало. Непонятой, и признанной лишь много лет спустя. Но куда пропали ее картины? Мне нравилось воображать, что когда-нибудь я разгадаю эту тайну. А если не смогу отыскать их, то просто напишу заново.
В Токио я дотащила багаж до тротуара и поймала такси. Желтый автомобиль остановился передо мной, задняя дверь открылась будто по волшебству. Шофер, маленький человечек в белых перчатках, с неожиданной легкостью поднял три моих больших чемодана и затолкал их в багажник. Я села в машину и откинула голову на чистую салфетку. Коробка с такими салфетками лежала на полке под задним окном.
– Ну, – сказал шофер, сев за руль. – Куда едем?
Я ответила ему по-японски.
Он хмыкнул – одновременно с уважением и презрением – и выехал на проезжую часть.
Мне тогда не очень хотелось разговаривать, и я надеялась, что он окажется не из тех водителей, что любят поболтать с пассажирами. Он оказался не из тех. Останавливаясь на светофорах, он, слегка нахмурившись, смотрел на меня в зеркало заднего обзора, а в остальное время, казалось, был полностью поглощен бейсбольным матчем, который передавали по радио.
Город за окном был чистым. Белые стены зданий, не запачканные граффити. Улицы без мусора. На них – чисто вымытые автомобили последних моделей. Ни одной битой машины.
В такси пахло гелем для волос и табаком. К приборной панели был прикреплен освежитель воздуха. Я постаралась запомнить эти запахи. Так же, как силуэты зданий (не до небес, как в Нью-Йорке, – ведь здесь случаются землетрясения), щиты с рекламой кока-колы и напитка под названием «покари свэт». И Фудзияму, вырисовывающуюся вдалеке на фоне неба.
Манеры обслуживающего персонала в отеле были безупречными. Портье поклонился, прежде чем проводить меня к лифту. Бой, складывавший мои чемоданы на тележку, улыбаясь, отказался от чаевых.
Кровать была застелена белоснежными хрустящими простынями, а на столе было приготовлено все, что нужно для заваривания чая. На тарелке разложено рисовое печенье, завернутое в бумагу с рисунком как на ткани для кимоно.
Усталость грозила свалить с ног, но я не обращала на нее внимания. Мне хотелось смотреть, слушать, обонять, пробовать на вкус, что-нибудь делать. Я заварила чай и надкусила печенье. Оно оказалось соленым. Включила телевизор, начинались новости. Прежде чем заговорить, дикторы одновременно поклонились. Мой первый день в Японии. Моя новая жизнь.
* * *
Следующим утром, за чашкой супа мисо, который мне принесли прямо в номер, я открыла путеводитель и стала думать, чем бы заняться днем. Решила, что начну с похода в Токийский национальный музей в парке Уэно, затем загляну в зоопарк и посмотрю на панду (я никогда еще их не видела). Потом доеду на метро до Синдзюку и пообедаю в одном из баров, специализирующихся на лапше. Я о них много слышала. Там все едят стоя. К этому времени я, наверно, буду как выжатый лимон от толпы, неоновых вывесок и уличных видеоэкранов, поэтому во второй половине дня схожу в храм. Там должно быть спокойно.
В зоопарке Уэно я сразу пошла к Линг-Лингу. Там толпились дети в школьной форме. Они прижимались носом к стеклу и кричали: «Панда-сан! Панда-сан!» Один мальчик постучал по стеклу кулаком, и молодая женщина сделала ему замечание. Наверное, это была учительница.
Поверх желтых кепок и шапочек я увидела Линг-Линга, свернувшегося в углу. На бетонном полу валялись мятые бамбуковые побеги. Линг-Линг был один-одинешенек. Помнит ли он Китай, свою мать, других панд?
Рядом сверкнула вспышка фотоаппарата, и я отвернулась.
В храме мне пришлось плестись в хвосте туристической группы, состоявшей из десятка женщин лет шестидесяти, разряженных кто во что горазд, и нескольких понурых мужчин. Растянувшись по узкой, выложенной камнем тропе, женщины громко смеялись и хлопали друг дружку по плечу. Слева, на возвышении, группа старшеклассников выстраивалась, чтобы сфотографироваться на память.
Глупо было думать, что здесь спокойно и тихо. Это ведь достопримечательность, сюда приходят толпы туристов. Для медитации лучше подошел бы какой-нибудь монастырь в горах. И я стала разглядывать людей, которые попадались мне навстречу, пытаясь угадать, кто из них из города, а кто приезжий. Я не ожидала увидеть иностранцев – но в конце концов увидела.
Мужчина. Рост и фигура – в точности как у Филиппа. Кажется, я когда-то видела на нем эти штаны цвета хаки и футболку с надписью «Хард-рок-кафе». Солнце било прямо в глаза, лица было не разглядеть. Я подняла воротник куртки, втянула голову, как черепаха. Я хотела, чтобы он меня заметил, и в то же время смертельно боялась этого.
Он приближался. Под руку с ним шла молодая японка. Он соврал, подумала я. Он не поехал в Африку. Он здесь, в Японии. Съеденная за обедом лапша полезла обратно. Меня затошнило так сильно, что пришлось сесть прямо на тропу.
– Вам нехорошо? – Он вдруг оказался прямо передо мной. В голосе слышалось беспокойство. Я подняла голову. Это не Филипп. Совершенно другой человек.
Он помог мне встать. Как я могла их спутать? Волосы у него были темнее, чем у Филиппа. И он был гораздо старше, лет на десять. Японка смотрела на меня широко открытыми глазами.
– Мне так стыдно, – сказала я, смахивая со штанов прилипший листок. – Просто вдруг голова закружилась. Наверно, это из-за разницы часовых поясов.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 46