Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
У входа в специальный зал бизнес-рейсов стояла бдительная охрана. Что ж, все разумно, времена нынче беспокойные. Варяг уверенно протянул паспорт и посадочный талон и, дождавшись одобрительного кивка, прошел внутрь. До регистрации рейса оставалось минут двадцать — вполне достаточно, чтобы не спеша выпить чашку кофе. Владислав положил кейс на кожаное кресло и направился к стойке бара.
— Молодой человек, это не ваш «дипломат»? — неожиданно услышал Варяг над самым ухом.
Владислав не успел заметить человека, подошедшего сзади, но по вибрирующим ноткам в его голосе нутром почувствовал грозящую опасность.
Развернувшись, Варяг увидел растопыренную ладонь, готовую вцепиться ему в волосы. Владислав резко отвел голову в сторону и коротким точным ударом саданул верзилу под дых. Тот неловко переломился надвое и стал нервно заглатывать воздух, точно рыба, выброшенная на сушу. Откуда-то сбоку вынырнул второй, такой же мощный и квадратный. Сильным ударом в подбородок Варяг опрокинул его на стойку. Раздался звон разбитой посуды и следом яростное чертыхание бармена. Кто-то стал хватать Варяга за полы пиджака, но он, отчаянно вырываясь, тараном устремился к выходу.
Прямо перед собой он увидел крупного мужчину, загородившего ему проход. Варяг сделал ложный выпад корпусом и, уловив секундное замешательство противника, коротким и точным ударом левой руки сбил его с ног. Мужчина обмякшим глиняным колоссом упал на подвернувшийся кожаный диван. Раздался грохот опрокинутой мебели, но его перекрыл истошный женский вопль.
До свободы оставалось всего лишь несколько шагов, когда чей-то громкий и отчаянный крик зло предупредил Варяга:
— Стоять!! Буду стрелять!
Варяг повернулся и увидел недалеко от двери женщину. Обхватив рукоять пистолета обеими руками, она направляла ствол «макарова» прямо ему в голову. Стерва драная! Мужика на нее не найдется стоящего. Такая нажмет на курок, даже не задумываясь. Собственно, ей абсолютно безразлично, кому она снесет башку.
А еще через секунду кто-то крепко навалился Владиславу на плечи, опрокинул его на пол, вжал лицом в пол и, немилосердно выворачивая суставы, защелкнул на запястьях тугие «браслеты».
— Вот так-то, — миролюбиво проговорил мужчина невысокого роста. — А теперь поднимите его и в машину!
Глава 2 ВОР МУЛЛА
Самым старым зэком на зоне был вор Заки Зайдулла с необычным для уголовного мира погонялом — Мулла. О себе он рассказывал, что происходит из знатного рода казанских карачи и что будто бы в его жилах течет капля крови самого великого Чингисхана. Мулла был ярым мусульманином, и даже тюремный режим не сумел отвадить его от обычного намаза и пятиразовой молитвы. А когда он выходил из барака, то не забывал упомянуть имени Всевышнего:
— «Выхожу из дома с именем Аллаха на устах и вверяю себя ему. Нет никого сильнее и могущественнее его. Нет никого, кто был бы так свободен от недостатков, надеюсь только на его помощь!»
Старик не раз говорил, что его истинное призвание — быть муллой. И отец его, и дед, и даже прадед — все были священнослужителями. Возможно, и он легкой походкой зашагал бы по избранному пути и не было бы для него большей благодати, чем нарекать новорожденных божественными именами, а усопшего отправлять в последнее пристанище, сложись судьба несколько иначе. И если бы не проделки злого шайтана, то он прожил бы свой долгий век в святости и согласии с самим собой.
Вдобавок Заки вдруг решил, что последние пять лет особенно грешил перед Аллахом, а потому, кроме обязательных пяти молитв, читал еще одну, в которой истово каялся в содеянном и просил Всевышнего уберечь его от соблазнов и козней шайтана.
Для молодых зэков, пришедших с малолетки, он казался почти ископаемым или по крайней мере очень странным зэком. Ну, например, зачем здороваться по нескольку раз в день с человеком, которого ты уже видел, или так уж обязательно мыть уши и нос, чтобы прочитать обыкновенную молитву?
Однако открыто подсмеиваться над стариком никто не смел. Внушал уважение его сорокапятилетний срок, который он провел в лагерях и колониях. А также и то обстоятельство, что он был одним из первых коронованных воров России и сумел взрастить не одно поколение законных. Даже такие крупные авторитеты уголовного мира, как Ангел и Дядя Вася, гордились, что Мулла давал им рекомендацию в законные.
Заки Зайдулла не представлял себе иной жизни, чем заключение, а распахнутые ворота тюрьмы больше пугали его, чем радовали. За колючей проволокой он умудрился просидеть три войны, пересидел несколько крупных военных конфликтов, здесь он хоронил прежних правителей России и приветствовал новых. И волю, собственно, знал только по рассказам недавно осужденных и по книгам, которые проглатывал, словно язвенник пилюли.
Несколько раз он умудрился попасть под амнистию, и тюремному начальству едва ли не силком приходилось выдворять его из колонии. Но на воле он гулял совсем недолго и уже через месяц возвращался к размеренной и привычной жизни российского зэка. Случилось однажды и такое, что он вернулся в тюрьму уже через полтора часа после освобождения, когда на глазах у десятка свидетелей вытащил кошелек с мелочью у нерасторопной бабули.
Кражи он совершал преднамеренно, всерьез тоскуя о скупой арестантской пайке, и неимоверно радовался, не забывая при этом возносить хвалу Аллаху, что вновь попал под надзор строгого караула.
Только за решеткой, по его мнению, и была настоящая жизнь. Все остальное — суррогат!
А более благородной смерти, чем на шконке, он себе не представлял. Хуже нет, умирать где-нибудь на грязном вокзале под безразличными взглядами бродяг, которых Заки презирал всю жизнь.
Начальство хоть и не повелит обмыть, но уж в саван обязательно укроет, а большего правоверному и не полагается.
Несмотря на благостный, даже кроткий вид, Мулла был очень крепким и закаленным вором, которого не сумела сломать сталинская диктатура, не размолотил грозный КГБ и кумы всех мастей. А нынешние мальчики в сравнении с монстрами прошедшей эпохи казались ему и вовсе беззубыми. Заки Зайдулла сумел пережить в лагерях сучью войну, несколько больших восстаний, а с десяток раз и сам организовывал крупные бунты и «размораживал» зоны. Мулла был неоднократно колот и пытан властями, но ни разу не был унижен и бит. А это обстоятельство позволяло ему великодушно относиться не только к молоденьким заключенным, стремившимся к злобному самоутверждению перед равными, но даже к начальникам колоний и кумовьям, загнувшимся бы и от сотой доли тех испытаний, что выпали на его гладковыбритую голову.
Мулла был одной из живых легенд Сибири, неувядаемым символом многочисленных таежных зон, своеобразным их талисманом. Уже не одно поколение воров сошло в могилу, а он, словно само бессмертие, продолжал поражать соседей-зэков своим неиссякающим оптимизмом.
Мулла знал практически всех известных воров последних десятилетий. С некоторыми из них он сидел в лагерях, с другими сталкивался на пересылках, с третьими сиживал в хатах и делился скупой хозяйской пайкой. Мулла был реликтовым осколком давно ушедшей эпохи, он продолжал хранить чистоту воровских традиций так же бережно, как иной пустынник чистоту святого колодца. Ради воровской идеи он готов был сцепиться со всем остальным миром, который думал иначе, чем он. Такая схватка была для него сродни войне за веру. А потому вступал он в нее с именем Аллаха, что придавало ему еще большее бесстрашие и силу. Мулла был глубоко убежден, что если ему придется все-таки погибнуть в этом сражении, то душа его непременно обретет покой и поселится в раю. И умрет он как святой — без мучений и даже с улыбкой.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
