Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
– Вот ты и попался, лживый негодяй! – злобно шипел Мамай прямо в лицо оробевшему Кудашу. – Не ты ли гадал мне на бараньей лопатке и предсказал победу над урусами! Не забыл, собачье отродье? Я щедро заплатил тебе за камлание, но, как оказалось, все твои предсказания оказались сущей брехней! Урусы разбили мое войско наголову! Я сам чудом ускользнул от их мечей и копий. Ты ответишь мне за это, мерзавец! – Свалив трясущегося, как в лихорадке, Кудаша на росистую траву, Мамай принялся остервенело пинать его ногами, ощерив редкие зубы и свирепо приговаривая: – Вот, тебе расплата за лживое камлание, жалкий червь!.. Получи награду за свои лживые бредни, гнусная тварь!.. Получи сполна!.. Получи!..
Несмотря на то что Кудаш пытался закрывать голову руками, Мамай все же разбил ему лицо в кровь. Никто из воинов и слуг не осмелился остановить Мамая, который был похож на разъяренного демона. Наконец Кудаш потерял сознание. Мамай, тяжело дыша, пнул шамана еще раз, затем жестом подозвал к себе военачальника Тогана.
– Добей эту падаль! – коротко бросил Мамай Тогану, плюнув на неподвижное тело шамана, закутанное в длинный темный халат, к поясу которого были прицеплены различные амулеты из дерева и кости.
Тоган выхватил у кого-то из кипчаков короткое копье и заколол Кудаша точным и сильным ударом в сердце.
Убийство шамана считалось большим кощунством, поэтому никто из кипчаков и алан не осмелился снять с убитого Кудаша его добротные сафьяновые сапоги, никто не подобрал его кожаную сумку и замшевую шапку, отороченную лисьим мехом. Воин-кипчак не взял из рук Тогана свое копье, поскольку на нем была кровь шамана. Тоган воткнул копье в землю рядом с мертвым Кудашем и отошел к своему коню.
Мамай отдал приказ воинам и слугам садиться на коней. В этот момент к Мамаю подскочил мурза Сатай, облаченный в доспехи, с саблей на поясе.
– Повелитель, убийство шамана есть тяжкий грех, – проговорил Сатай. – Зря ты обрек Кудаша на смерть. Тень Кудаша теперь будет преследовать тебя повсюду. Надо хотя бы похоронить тело Кудаша по шаманскому обряду.
Мамай едва взглянул на Сатая, собираясь сесть верхом на коня.
– Вот ты и останешься здесь, дабы упокоить прах Кудаша, – сказал он. – Ведь Кудаш пользовался твоим покровительством. Он был для тебя почти родственником.
Сатай отступил на шаг, склонив голову в островерхом шлеме и прижав ладонь к груди. Всем своим видом Сатай показывал, что он готов выполнить повеление Мамая.
Мамай уже всунул ногу в стремя, но так и не вскочил в седло. К нему подступили мурза Чалмай и военачальник Огул-бек. Их голоса прозвучали раздраженно, почти гневно.
Оба поддерживали мурзу Сатая в том, что Мамай совершил непростительное зло, приказав убить шамана Кудаша.
– Тень Кудаша может выместить свою месть и на нас, ведь мы стали невольными свидетелями сего злодеяния, – сердито промолвил Чалмай, сдвинув на затылок свою островерхую шапку. – Повелитель, нужно замолить сей грех. Надо принести жертву душе убитого шамана.
– Верные слова! – поддержал Чалмая плечистый Огул-бек.
«Осмелели, собаки! – подумал Мамай, повернувшись к Чалмаю и Огул-беку, позади которых стоял мурза Сатай. – Еще два дня тому назад я мог казнить кого угодно, никто в моем окружении не смел мне перечить! Все вельможи ходили за мной, согнув спины и потупив очи. Стоило мне потерпеть поражение от урусов, и псы-лизоблюды начали скалить на меня зубы!»
Мамаю нестерпимо хотелось хлестнуть Чалмая плетью по лицу, но он сдержал себя. Мамай опасался, что если вдруг начнется потасовка, то аланы, пришедшие сюда вместе с Чалмаем и Огул-беком, могут одолеть кипчаков Тогана. Аланов было гораздо больше, чем воинов Тогана и Мамаевых нукеров.
– Дивлюсь я тебе, Чалмай, – криво усмехнулся Мамай. – Ты же исповедуешь ислам, а между тем веришь в колдовство языческих шаманов. И ты, Огул-бек, являешься мусульманином, но почему-то смотришь в рот таким горе-колдунам, как Кудаш. Это совсем вас не красит, храбрые мужи.
Мамай осуждающе покачал головой, слегка нахмурив брови.
– Повелитель, но ведь и ты с юных лет ходишь в мечеть и творишь молитву Аллаху по пять раз в день, – заметил Мамаю Чалмай. – И все же это не мешает тебе держать подле себя языческих знахарей. Кто смеется над горбатым, сам должен ходить прямо.
Мамай набычился, собираясь ответить Чалмаю грубо и резко, но не успел этого сделать.
Вдруг раздался крик, это подавали сигнал тревоги стоявшие в дозоре аланы. «Русы скачут сюда! Русы надвигаются! – кричали дозорные, мчась галопом с вершины холма. – Русов очень много!»
Это мигом прекратило все споры. Мамай вскочил на коня и поскакал к речному броду, по которому уже двигались длинной вереницей аланские всадники. От Мамая не отставали его нукеры и слуги. Кипчаки во главе с Тоганом тоже ринулись гурьбой вслед за Мамаем.
Побежали к своим коням Чалмай и Огул-бек. Мурза Сатай, прежде чем сесть в седло, приволок за ноги бездыханное тело шамана к береговому откосу и столкнул его в быстротекущую мутную воду.
Чалый тулпар под Мамаем, рысью преодолевая брод, поднял высокие водяные брызги. Оказавшись на другом берегу, Мамай утер лицо рукавом цветастого чапана и оглянулся назад. На гребне холмов, откуда примчались дозорные аланы, маячили всадники на крупных гривастых лошадях, их было не меньше полусотни. Судя по шлемам, по красным овальным щитам и по треугольным флажкам на копьях это были русичи, сомнений никаких не оставалось.
Увидев степняков, переходивших реку вброд, русичи схватились за луки. Длинные оперенные стрелы со свистом прорезали воздух, падая в реку и со звоном ударяясь о круглые щиты кипчаков, замыкавших Мамаев отряд. Одна из стрел со зловещим гудением пролетела над головой Мамая, вонзившись в землю рядом с передними копытами его коня. Мамай невольно пригнулся к лошадиной гриве. Не имея на себе ни шлема, ни панциря, он чувствовал себя совершенно незащищенным.
«Откуда у русов взялись такие выносливые лошади? – мрачно думал Мамай, мчась галопом в степную даль. – Неужели проклятые урусы будут гнаться за мной до самой Волги?»
Глава 2. Удар плетью
Лишь удалившись от реки Красивая Меча на дневной переход, Мамай смог, наконец, облегченно перевести дух. Русская погоня отстала от него. Мамай продолжал двигаться на юг, к излучине Дона, там находились его кочевья и стада. Вокруг Мамая постепенно собралось около трех тысяч всадников: татар, саксин, аланов и кипчаков. То была жалкая горсть от разбитой и рассеявшейся в степях стотысячной Мамаевой орды.
Мамай был полон решимости этой же осенью собрать новое войско, дабы нанести сокрушающий удар по Руси. Мамаю не терпелось не только разбить наголову московского князя, но и разорить дотла Москву. Позор поражения жег Мамая нестерпимо!
На четвертый день пути Мамай наткнулся у реки Хопер на другой отряд из своего разбитого воинства, расположившийся на ночлег. Пастбища вдоль реки Хопер принадлежали кипчакскому племени карабиркли. Черные кипчакские юрты стояли широким полукругом на луговине близ высоких камышовых зарослей. В загонах, сооруженных из тростника и ивовых ветвей, блеяли овцы и мычали низкорослые степные коровы. В Мамаевой орде было немало воинов из племени карабиркли.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
