Многолетняя ярость вернулась мгновенно. И скрытое напряжение в ногах взорвалось. Она прыгнула. Дверь клетки распахнулась, ржавые петли издали протестующий визг.
Сила ее прыжка даже не пошатнула присевшего на корточки мужчину. Он только хрюкнул. Инстинкты Одри сработали быстро, поднимая осколок бетона вверх, вверх, по крутой дуге. Целилась она правильно. Острый край ударил его в висок. И снова хрюканье.
А затем Одри швырнуло через комнату.
Сначала плечо врезалось в пол, за ним голова. Крик обжег горло. Она проскользила три фута. Агония прокатилась по костному мозгу, словно боль всегда была частью ее тела.
Он просто... швырнул ее.
Крупному мужчине потребовалось всего два шага, чтобы пересечь камеру и подойти к Одри, распластавшейся на полу. Он выхватил осколок у нее из руки и бросил его в тоннель.
— Слышишь меня, лабораторная мразь?
Древний язык загрохотал в ее мозгу. Слова, переданные благословенным Драконом. Тело не работало. Легкие отказывались качать воздух. Что-то в бедренном суставе болезненно сдвинулось. Ее кивок был чисто рефлекторным.
— Если попытаешься ударить меня снова, я сломаю тебе хребет. Как думаешь, сможешь ты это залечить? Наш вид способен перенести многое, куда больше людей. Но мы не бессмертны.
— Где мой сын? — удалось проскрипеть ей.
— Все равно что мертв. А теперь вставай.
Он подхватил ее под мышки и бросил спиной на стену. Раскаленные иглы боли вонзились в суставы. Она ахнула, когда нахлынула паника. Она хотела драться. Хотела. Но не могла, как и тогда, когда доктор Астер накачивал ее препаратами или когда из-за пыток ее мозг отключался.
Что не мешало, впрочем, рычать и плеваться.
Он говорил на языке Королей Дракона, а это значило, что он принадлежит к одному из Пяти высших кланов. Но служить этому сумасшедшему? Он был мразью. Кислая рвота подкатывала ко рту.
— А норов тебе до сих пор не сломали. — Его мускулы напряглись, удерживая ее неподвижно, но дыхание оставалось ровным. — Теперь понятно, почему Старик Астер изменил планы относительно тебя. Мы отлично проведем время.
Фонарик катился по полу до тех пор, пока не остановился, освещая лицо ее тюремщика. Кровь текла по его щеке из рваной раны, которую она нанесла осколком. Он был гладко выбрит, темные волосы коротко острижены. Глаза цвета темного дерева смотрели бесстрастно, непроницаемо. Длинные ресницы отбрасывали тень на острые скулы. Шрам над верхней губой многое говорил о том, что он принимал участие в битвах. Толстую мускулистую шею охватывал гасящий ошейник.
Татуировка в виде змеи обвивала его голову. Язык змеи трепетал на одном виске, на другом извивался хвост. Символ семьи Астера.
Осознание ледяным комом упало в живот. Он был куда опаснее простых громил из лаборатории.
Частично страшилка, частично миф — он был воином Клетки.
— Ты теперь собственность картеля Астера, лабораторная дрянь. Но с экспериментами они закончили. — Губа со шрамом вздернулась в оскале улыбки. — Ты здесь, чтобы драться в Клетках.
Лето не ожидал от этой женщины особого сопротивления. И теперь перспективы согревали кровь. Слишком долго его единственным удовольствием была подготовка к ежегодному Конфликту — главному призу для самых целеустремленных воинов.
Таких, как Лето.
Ежемесячные матчи в Клетке были необходимы для поддержания себя в форме. Тренировавшихся Королей Дракона до первой победы в бою называли неофитами. Хотя большинство из них были волонтерами, эти матчи они считали каторгой, ради того, чтобы как-то отдавать долги. Храбрость, достойная битвы, у этих встречалась редко. Некоторые оказывались слабаками и нытиками, почти как люди. Но были и те, кто шагал к величию. Таких победителей Лето готовил.
Его щека обильно кровоточила. В ошметке из лабораторий доктора Астера оказалась неожиданно яркая искра.
— Ты сумасшедший, — прорычала она. — Я туда не пойду.
— Ты когда-нибудь видела бои в Клетке?
Ее передернуло.
— Конечно же нет! Они для варваров.
Быстрым движением, которое никак не относилось к его Драконьим талантам, Лето развернул ее.
— А теперь слушай меня. Ты считаешь меня варваром, так что, поверь, я не угрожаю впустую. И твои страдания не станут грузом для моей совести.
— Потому что у тебя ее нет. — Ее щека была прижата к стене, отчего слова казались приглушенными.
Лето ослабил хватку. Если он сдавит ее сильнее, то вывихнет ей плечо. Его же целью было не увечить своих подопечных, а готовить их. Он выбрал другой способ подчинить новенькую. Свободной рукой он ухватил ее между ног.
— Совести нет, — холодно ответил он. — Есть способ добиться своего.
Она застыла. Сжалась. Но Лето осознал, что его собственное сердце колотится слишком быстро. Сейчас он хотел лишь попугать Одри. Воинам Клетки позволяли познать женскую плоть только после победы — но некоторые не сдерживали похоть и насиловали своих подопечных. Были такие, кто слишком часто пользовался своей властью. Их неофиты становились покорными, а не живучими и сильными. Лето никогда не прибегал к таким примитивным методам. У него были другие способы и бесконечный запас терпения.
И он не проиграл ни одного поединка. Мало кто из воинов мог похвастаться тем, что регулярно получает приз — удовлетворение своих сексуальных потребностей.
Она стойко терпела, хотя сила захвата возрастала.
— Если ты считаешь, что в лабораториях Астера со мной не проделали худшего, ты явно не в курсе происходящего в них.
— А мне неважно. — Он в последний раз сильно сжал ее промежность. На этот раз она хотя бы вздрогнула и попыталась отстраниться. Любая ее реакция давала ему преимущество. — Может, тебе понравится. Удовольствие может стать дополнительным стимулом.
Она ударила головой назад. Ее затылок врезался ему в переносицу. Боль фейерверком взорвалась в мозгу. Женщина вывернулась из его рук и побежала. Лето помотал головой. Часть его поражалась тому, что она сопротивлялась ему.
Но в основном он потешался — ну и куда она собралась бежать?
С конца короткого коридора, упиравшегося в решетку ее камеры, раздался женский крик. Полный отчаянья. По оглушительности — не слабее звуковых атак, которыми сопровождалась ярость берсерков из клана Пендрей. Они бесили его до невозможности. Ценой за победу над этими проклятыми Драконами Потрошителями была недельная мигрень.
Он вытащил полоску ткани из-под нагрудной пластины доспеха и вытер лицо. Рана на щеке оказалась почти сквозной. Женщина продолжала свою тираду. Высокие протяжные звуки эхом неслись по коридору.
— Чертовка, — пробормотал он себе под нос.
И все же ему удивительно не терпелось начать.
