Войдя, он улегся на солому, в пятно лунного света, падавшего сквозь окно.
Несведущий человек увидел бы самого обычного мальчишку в футболке и джинсах, свернувшегося калачиком на полу. Ульфа действительно было легко принять за человеческое дитя. Лишь очень внимательный взгляд распознал бы волосатые босые ноги, жесткую шерсть над глазами и по щекам и… мягкие мохнатые ладони. Ульф не принадлежал к роду людскому.
В его жилах текла кровь бестии.
Каждый месяц в ночь полнолуния с ним происходило одно из величайших чудес животного мира — полная физическая трансформация, превращение мальчика в волка.
Глава вторая
В двадцати милях к северу от Дальнодаль-холла, на залитой лунным светом вершине скалистой горы стоял человек. Ветер развевал его длинную меховую шубу.
Высокий воротник торчал кверху, затеняя лицо. Нос и рот человека были повязаны блестящим шелковым платком. Вот он вытащил из-за пазухи подзорную трубу и уставился в небо.
— Отлично, — пробормотал он. — Просто отлично…
Затем перевел взгляд вниз, на каменистый клон, и позвал:
— Кровэн! Костэн! Живо сюда!
К нему уже лезли двое малопривлекательных типов. Первый был коротышкой в потасканной куртке. Он прыгал по камням, точно крыса, и знай промокал насморочный нос красной тряпкой, которую впору было отжимать.
— Мы тут, барон, — подал он голос.
— Прах тебя побери, Кровэн, платок надо было надеть а не нос им вытирать! — Отозвался тот, кого называли бароном. — Предполагается, что мы здесь инкогнито, или ты забыл?
— Простите, сэр… — Коротышка поспешно натянул гадкую тряпку на лицо и оглянулся, — Костэн, где ты там? Барон ждет!..
Несколько отстав, за ним поднимался здоровяк с длинными неопрятными патлами. Из-под платка, повязанного на лицо, торчала густая борода. Он налегал на веревку, буксируя вверх по склону большой деревянный ящик.
— Шевелись живее, жиртрест! — крикнул барон.
Он стоял на самой макушке горы, уперев руки в бока. Потом сделал шаг, ставя на вершину скалы ногу в узконосой туфле из змеиной кожи, пригладил волосы и спросил:
— Ну, как я смотрюсь?
Коротышка по имени Кровэн взобрался к нему и ответил:
— Сэр, вы великолепны.
С этими словами он шмыгнул носом, сдвинул с лица тряпку и плюнул наземь.
— Отлично, — проговорил барон, — Я желаю наилучшим образом выглядеть в эту судьбоносную ночь. Ночь, когда я обреку КОНЖОБ на бесславный конец!
И он рассмеялся в свой шелковый платок, да так, что по склону горы пустилось гулять эхо.
— А что мы собираемся сделать, сэр? — спросил Кровэн.
— Мы собираемся заполучить дракона, — прозвучало в ответ.
— Дракона, сэр?.. Но каким образом?
— Увидишь, — заверил его барон.
Здоровяк по имени Костэн, пыхтя и постанывая, затащил наконец ящик на самую вершину горы. Поставил и, задрав полу грязной куртки, вытер со лба пот.
— Куда поставить? — просипел он, не в состоянии привести в порядок дыхание.
— Прямо сюда, — распорядился барон, указывая на пятачок земли рядом с собой, — Быстрее!
Костэн, невнятно бормоча, пихнул ящик в указанном направлении.
— Быстрее не могу, сэр…
— Костэн терпеть не может горы, — сказал барону Кровэн.
— Хорош ныть! — оборвал тот, — Помните, зачем мы явились сюда!
И барон торжественно поднял правую руку. Сделалось видно, что на ней недоставало мизинца.
— А теперь повторяйте за мной: «Смерть КОНЖОБу!»
Кровэн с Костэном переглянулись, потом дружно подогнули мизинцы и тоже подняли руки.
— Смерть конежабу…
— Да не конежаб, а КОНЖОБ, идиоты!..
Кровэн и Костэн сдавленно захихикали. После чего все трое умолкли, глядя в ночную даль. Стылый ветер хлестал их лица… И вот наконец далеко на юге тучи озарились алым огнем.
— Живее! Драконы летят! — крикнул барон. И взревел громовым голосом: — Открыть ящик!!!
Глава третья
На следующее утро, проснувшись довольно поздно, Ульф обнаружил записку, просунутую между прутьями решетки.
Уехала на спасательную операцию. Скоро вернусь.
Д-р Филдинг
Ульф смял записку в руке. За все то время, что он прожил в КОНЖОБе, его ни разу не брали в такие вот спасательные выезды. Он даже ни единого раза не выходил за периметр.
Он выбрался из логова наружу. День стоял ясный, солнечный, солнце сияло, отражаясь в окнах Дальнодаль-холла.
— Она уехала в большой спешке, — прозвучал голосок.
Со стороны выгула, рассеивая в воздухе след светящихся искр, к Ульфу летела маленькая фея Тиана. Она была ему верным другом с первого дня его появления здесь. Тиана была лесной феей ростом с одуванчик. Она кроила себе одежду из цветочных лепестков, сшивая ее нитями паутины.
— Доктор Филдинг хоть сказала, куда направилась? — спросил Ульф.
— Наверное, на какой-нибудь несчастный случай, — зависнув перед ним в воздухе, ответила Тиана, — Орсон тоже уехал.
Ульф направился по тропке во двор, заглянув по пути в кормохранилище. В большой куче зерна виднелось углубление — здесь спал великан. Однако самого Орсона нигде не было видно.
— Я же говорила, — пискнула Тиана, устремляясь к дверям.
Ульф пошел ждать, когда вернутся уехавшие. Тиана полетела рядом с ним, что-то напевая вполголоса. Вместе они обошли угол особняка и увидели, как один из каменных горгулий вдруг ожил и стал прохаживаться вдоль сточного желоба, хлопая короткими мясистыми крыльями.
— Бедный маленький Мохнорыл, — сказал горгулья, — Опять тебя не взяли с собой!
Дрюс — так звали горгулью — жил на крыше Дальнодаль-холла со дня его постройки.
Он с ядовитым лукавством косился на Ульфа со своей верхотуры, притом что у самого рожа была не краше кукиша.
— Привет, Дрюс, — сказал Ульф.
— Ты мил, как всегда, Дрюс, — сказала Тиана.
Горгулья высунул длиннющий желтый язык, щедро забрызгав маленькую фею слюной.
— Ай-й-й-й-й!.. — заверещала Тиана, пытаясь отжать волосы, — Ну и поганец же ты, Дрюс!
— Бэ-э-э, — фыркнул горгулья.
После чего Дрюс уселся на корточки, обхватил руками колени и стал раскачиваться взад-вперед.
Ульф хихикнул и направился через двор к въездным воротам. Прижался к решетке лицом (что греха таить, действительно волосатым) и стал смотреть на подъездную дорожку, тянувшуюся в лес.
