Они отстранились друг от друга, и Мелисса вздохнула:
— Повторяю, Рекс: ты человек на все сто.
Рекс, улыбаясь, откинулся на спинку сиденья.
Только теперь его наконец покинул мучительный страх, камнемлежавший на сердце с того мгновения, как Рекс проснулся и понял, что нынчепонедельник и нужно идти в школу.
Пальцы девушки скользнули по его щеке.
— Ты сейчас весь на взводе, будто нахлебался крепкогокофе, — усмехнулась она.
— Хм… Может, поцелуи — это что-то типа природногокофеина?
— Рекс, природный кофеин — это как раз и есть кофе.Кофе, как ты помнишь, на деревьях растет.
— Да? Ну и ладно. Ты права, Ковбойша.
Он опять посмотрел на дверь спортзала. Не такое уж оно,наверное, и страшное, это собрание. Всяко лучше, чем ненавистный урокматематики, который ради собрания отменили. И можно потратить это время, чтобыподготовиться к контрольной по английскому. Когда в твоей голове живет памятьдревних хищников, роман «Над пропастью во ржи» читается совершенно не так, какпрежде.
Рекс заглянул в свой рюкзак. Учебника английского там небыло.
— Слушай, мне надо смотаться к шкафчику. Займешь мнеместо?
— В заднем ряду?
— А где же еще? — Он фыркнул. — Я, конечно,изменился, но не настолько же.
Мелисса медленно кивнула, потом прищурилась.
— Может, мне пойти с тобой?
— Не беспокойся за меня.
Рекс ощупал языком зубы. Они никогда не оказывались такимиострыми, как он ожидал, и клыки у него вовсе не выросли. Но иногда воображаемыечасти тела болели по ночам — говорят, так болят отрезанные руки и ноги.
Рекс глубоко вздохнул и выбросил эти мысли из головы. Хватитныть из-за неприятных ощущений. Зато на его долю выпала уникальная возможность,за которую любой следопыт душу бы продал: узнать о темняках больше, чем сказаново всех летописях, вместе взятых, понять их изнутри. Да он должен судьбублагодарить за то, что его похитили и переделали!..
Если только однажды темняк внутри него не возьмет верх…
— Все в порядке, Ковбойша, — сказал Рекс. — Ямогу сам позаботиться о себе.
В коридоре, как обычно, было до омерзения светло: солнечныелучи лились сквозь распахнутую входную дверь, лампы дневного света неумолчногудели над головой.
Рекс прищурился и мысленно напомнил себе купить темные очки.В его преображении был один весомый плюс: теперь он видел значительно лучше ибольше не нуждался в очках с диоптриями. Раньше он без очков видел четко толькото, что в Фокусе, — то, что имело отношение к тайному часу. Теперь вФокусе было почти все. Зрение хищника открыло Рексу многочисленные признакиприсутствия людей, следы миллиона жертв, налагающиеся друг на друга. Такиечеткие, такие аппетитные…
От этого впору было с ума сойти. Иногда Рексу хотелось,чтобы школа снова стала размытой и нечеткой, отделенной от него толстымистеклами очков, которые он носил с третьего класса. Все сделалось таким резким…Не только гудение ламп раздражало Рекса; он ощущал пожарную сигнализацию и системуоповещения в стенах, все те бесконечные провода, которыми люди от большого умаопутывают здания. Ему казалось, что он находится в клетке и прутья ее — поднапряжением.
И еще человеческие строения были жутко уродливыми. Впервыеза два года учебы в этой школе Рекс заметил, что плитки пола имеют точно такойже оттенок, как пальцы его отца, пожелтевшие от никотина. Кому могло прийти вголову выбрать такой цвет?
Хорошо хоть, коридор был пуст — все сидели на собрании.
Подходя к своему шкафчику, Рекс машинально пригладил колючийежик волос. Когда белое пламя Джессики освободило его из тела темняка, волосысильно обгорели, поэтому пришлось укоротить их с помощью электрической машинки,которой отец когда-то подстригал на лето их собаку, Магнитосферку.
Вид собственного отражения до сих пор заставлял Рексаостанавливаться перед витринами магазинов. Он часто ловил себя на том, чтопроводит рукой по голове, зачарованный тем, как колют ладонь короткие торчащиеволоски. Возможно, это подтверждало правоту Мелиссы: это ведь так… такпо-человечески: в нем произошли жуткие, фантастические изменения, а его волнуетнепривычная новая прическа.
Рекс потянулся к своему шкафчику и стал открывать его наощупь, не глядя на дверцу. Фокус был в том, чтобы не думать о цифрах, этомсамом хитроумном и опасном из человеческих изобретений. К счастью, в комбинациицифр на его шкафчике не было ничего такого, что приумножило бы Отторжение.Рексу и без того было нелегко: пальцы соскальзывали, и приходилось начинать всесначала, прорываясь сквозь последовательность цифра за цифрой, как какой-нибудьновичок в первый день в школе.
Когда он решился посмотреть на наборный диск, Отторжениепочти сошло на нет, скрылось за зыбким пятном тумана между двенадцатью ичетырнадцатью. Мозг спрятал ненавистное число, как в теленовостях скрывают лицокакого-нибудь информатора ФБР.
Десс предлагала снять замок и переделать его, сменитькомбинацию на гладкую цепочку из двенадцати и двадцати четырех. Пожалуй, надэтим стоило подумать. Десс теперь постоянно делала за Рекса домашние задания поматематике — изобилие числовых сочетаний на страницах учебника парализовалопринадлежавшую темняку часть его мозга, и единственным результатом усилий Рексабыли сломанные карандаши и пульсирующая головная боль.
Математика для него была теперь смерти подобна.
На сей раз Рексу удалось набрать код с первой попытки. Онуслышал легкий щелчок и с облегчением открыл дверцу… И только тут заметил, что,пока он размышлял о числах, кое-кто подкрался к нему сзади. Знакомый запахнахлынул, включив сигнал тревоги, всколыхнув тяжелые и жуткие воспоминания.
Рекс захлопнул дверцу (стук оглушительно прозвенел в пустотекоридора) и стремительно обернулся.
— Привет, Рекс. Че, окуляры потерял?
Тимми Хадсон. В пятом классе этот тип избивал его почтикаждый день. Вот почему от одного только его запаха желудок Рекса свелосудорогой страха. С такой же ясностью, с какой вспыхивали в его мозгувоспоминания темняка, Рекс припомнил, как однажды Тимми с тремя приятелямипоймали его за школой и так сильно избили, что ему потом неделю было больнописать. И хотя Тимми уже давно не кидался на него с кулаками и не швырял обстену, страх никуда не делся.
— Нет, не потерял, — ответил Рекс, и собственныйголос показался ему слабым и жалобным. — Я больше не ношу очки.
Тимми ухмыльнулся и шагнул ближе; изо рта у него сильнонесло кислым молоком.
— Контактные линзы? Ха! Вот умора: без очков у тебя ещеболее дурацкий вид, чем раньше.
Рекс промолчал, пораженный внезапным открытием: Тимми Хадсонсмотрел на него снизу вверх. Оказывается он, Рекс, перерос своего мучителя. Икогда успел?
