Я пододвинул к столу Дениса Вексрота стул и устроился на немпоудобнее, зажег сигарету и воспользовался корзиной для бумаг вместопепельницы. Казалось, он ничего не замечает, только сидит и задумчивопросматривает бумаги в моей папке.
Так прошло несколько минут, а потом он сообщил:
– Что ж, теперь я готов к разговору с вами.
Посмотрев на меня снизу вверх, мой новый куратор победноулыбнулся:
– Мистер Кассиди, в этом семестре вы закончите обучениев нашем университете.
– В этот день, мистер Вексрот, в аду сильнопохолодает, – не удержавшись от улыбки, ответил я.
– Я думаю, что подготовился к встрече с вами болеетщательно, чем это делали мои предшественники, – заявил он. –Насколько я понимаю, вам известны все университетские правила?
– Я регулярно их изучаю.
– Кроме того, уверен, вы знаете, какие курсы предлагаетнаш университет и этом семестре?
– Вы и тут не ошиблись.
Вексрот достал из кармана пиджака кисет и трубку и сталмедленно набивать ее табаком, делая это с необычайной тщательностью и явнонаслаждаясь процессом. Я уже давно понял, что он курит трубку. Вексрот прикусилмундштук, поднес к табаку спичку, сделал несколько пробных затяжек, вынултрубку изо рта и посмотрел на меня сквозь дым.
– В таком случае, вы должны понимать, что получитедиплом в принудительном порядке, в соответствии с одним из основных законовфакультета.
– Вы же еще не видели карточку с моим предварительнымвыбором предметов.
– А она не имеет никакого значения. Я перебрал всеварианты сочетания курсов, которые вы могли бы взять, чтобы сохранить свойнынешний статус, и обработал данные вместе с программистами. А потом сверил ихс теми курсами, которые вы успели прослушать, и в каждом случае я придумалнадежный способ от вас избавиться. Вне зависимости от того, что вы выберете,вам не избежать завершения какого-нибудь основного курса.
– Похоже, вы всерьез относитесь к своей работе.
– Вот именно.
– Может, скажете, почему вы так стремитесь от меняизбавиться?
– Конечно, скажу, – заверил Вексрот. – Дело втом, что вы трутень.
– Трутень?
– Самый настоящий. Вы ничего не делаете, только зряздесь болтаетесь.
– А что же в этом плохого?
– Вы тяжким грузом давите на весь преподавательскийсостав университета, попусту тратите их эмоции и интеллект.
– Чепуха, – заметил я. – Я написал несколькоотличных статей.
– Совершенно верно. Вы уже давно должны были быпреподавать или заниматься самостоятельными исследованиями – получив не однунаучную степень, – а не занимать место, которое предназначаетсякакому-нибудь бедняге.
Я усилием воли заставил себя не думать о бедном отвергнутомпретенденте на мое место – худой, с ввалившимися глазами, нос и кончики пальцевприжаты к стеклу, запотевшему от его дыхания, мучительно страдающий от того,что из-за меня он лишился возможности получить хорошее образование – и сказал:
– Опять чепуха. Почему вам так хочется от меняизбавиться?
Вексрот некоторое время задумчиво смотрел на свою трубку, апотом ответил:
– Если коротко – вы мне не нравитесь.
– Почему? Вы ведь меня совсем не знаете.
– Я знаю о вас – этого более чем достаточно. – Онпостучал пальцем по папке с моим досье. – Здесь все написано. К такимлюдям, как вы, я не испытываю ни малейшего уважения.
– Вы не могли бы немного конкретизировать?
– Хорошо, – согласился Вексрот, раскрыв досье наодной из многочисленных закладок. – Судя по этим записям, вы провели внашем университете – сейчас уточню – около тринадцати лет.
– Похоже на правду.
– Причем все это время вы продолжали учиться на дневномотделении, – добавил он.
– Да, я всегда посвящал свое время учебе.
– Вы поступили в университет в весьма юном возрасте.Способностей вам было не занимать. Ваши оценки постоянно оставались довольновысокими.
– Благодарю вас.
– В мои намерения не входит делать вам комплименты. Этовсего лишь констатация факта. Однако для получения диплома вам каждый раз нехватало самой малости. На самом деле, у вас накопилось столько самыхразнообразных данных и материалов, что их хватило бы на несколько докторскихдиссертаций. Вам не раз предлагали объединить ваши работы…
– Объединенные работы не подпадают под действие правилао получении диплома.
– Да, мне это хорошо известно. Нам обоим это хорошоизвестно. За прошедшие годы стало очевидным, что вы намерены оставатьсястудентом дневного отделения как можно дольше и не собираетесь писать дипломнуюработу.
– Я этого никогда не утверждал.
– И не нужно, мистер Кассиди. Ваше личное дело говоритсамо за себя. Вы весьма хитроумно справлялись с главными требованиями, слегкостью избегали получения диплома, время от времени меняя один основной курсна другой и получая таким образом новый набор требований, выполнение которыхнеобходимо для получения диплома. Впрочем, через некоторое время курсы началиперекрывать друг друга, и вам пришлось менять их каждый семестр. Закон опринудительной выдаче диплома после завершения одного из основных факультетскихкурсов, насколько я понимаю, был принят исключительно из-за вас. Вам очень ловкоудавалось обходить все острые углы, только на этот раз вряд ли что-нибудьполучится, потому что острых углов больше не осталось. Ваше время истекает ичасы обязательно пробьют. Для вас это последнее интервью подобного рода.
– Я очень на это рассчитываю. Я зашел к вам, чтобыподписать карточку.
– Вы же задали мне вопрос.
– Да, но теперь я вижу, что вы очень заняты, и решилотпустить вас на свободу.
– Все в порядке. Я здесь как раз для того и сижу, чтобыотвечать на ваши вопросы. Надо сказать, что, услышав о вас впервые, я,естественно, заинтересовался причинами вашего столь необычного поведения. Акогда мне предложили стать вашим куратором, я постарался выяснить…
– Вам «предложили»? Вы хотите сказать, что делаете этодобровольно?
– Совершенно. Я решил стать тем, кто поможет вамраспрощаться с университетом и отправит вас в реальный мир.
– Не могли бы вы подписать мою карточку…
