Мур Первобытный зарычал и замахнулся дубиной, но МурЦивилизованный послушно уступил дерзкому богу Круга самую недосягаемуюкрасавицу в мире. Леота улыбнулась. Юнгер тоже. На всем пути до Сан-Франциско,в баре стратокрейсера, в году Двухтысячном от Рождества Христова(два-ноль-ноль-ноль), у Мура крутилось в голове: порвалась цепь времен…
Через два дня он принял решение.
Стоя на балконе, похожем на огромный мыльный пузырь, прилипшийк стене одной из Ста Башен комплекса Хилтон-Фриско, он спросил себя:
«Та ли это девушка, которую мне хотелось бы взять в жены?»
И ответил, рассеянно глядя на залив и на транспортныекапилляры под носками своих туфель:
«Да. Я знаю: меня ждет большое будущее. И я хочу, чтобы вэтом будущем у меня была красавица жена. Леота».
Он дал себе клятву вступить в Круг.
Он понимал, что замыслил подвиг. Чтобы попасть на Олимп,во-первых, требовались деньги. Много денег. Широкие ковры зеленых«Президентов», расстеленные в нужное время и в нужном месте. Во-вторых,необходима была известность. Но инженеров-электриков — талантливых,компетентных, даже вдохновенных — в мире было более чем достаточно. Мур знал:добиться признания будет нелегко.
Он с головой ушел в работу и учебу. Бывало, по шестьдесят, ато и по восемьдесят часов в неделю он читал, конструировал, прослушивал записилекций по предметам, которые прежде ему были не нужны.
В мае он получил приглашение на Бал и долго рассматривалпрямоугольник настоящей атласной бумаги с настоящим тиснением. К тому временион запатентовал девять изобретений, еще три «дозревали». Один патент он продал,и теперь вел переговоры с фирмой «Аква Майнинг» насчет своей технологии очисткиводы. «Если выдержу такой темп, — решил он, — у меня будут деньги».
А может быть, и известность. Теперь все целиком зависело отвнедрения его технологии и от того, как он распорядится деньгами. Леотаскрывалась в страницах формул, в листах эскизов; она сгорала, пока он спал, испала, пока он сгорал.
В июне он решил отдохнуть.
«Ассистент начальника отдела Мур, — обратился он ксвоему отражению в зеркале парикмахерской (его похвальное рвение на службе„Отделу герметической укупорки выходных отверстий аппаратуры высокого давления“обеспечило ему значительное повышение в должности), — не мешало бы тебеполучше знать французский и научиться танцевать как следует».
Однако отдых оказался не менее утомительным, чем работа. Унего гудели мышцы, когда он летел через Трамплинный Зал молодежной христианскойорганизации Сателлита-3; его движения обрели грацию, после того как онстанцевал с сотней роботесс и с десятками женщин; он прошел ускоренный (сприменением наркотиков) курс обучения французскому по системе Берлица (на болеескоростной «церебрально-электростимуляционный» метод он не решился, опасаясьпресловутого замедления рефлексов). И хотя он спал на взятой напрокат«говорящей кушетке», твердившей ему по ночам формулы расслабления, в канун Feteон чувствовал себя так, как чувствовал себя после бурной ночи какой-нибудьпридворный повеса эпохи Возрождения.
«Интересно, на сколько его хватит?» — думал МурПервобытный, поглядывая из своей пещеры на Мура Цивилизованного.
За два дня до праздника он покрыл свое тело равномернымзагаром и решил, что на этот раз скажет Леоте:
«Я люблю тебя!»
«О, черт! — спохватился он. — Только не это!»
«Скажи, ты могла бы ради меня выйти из Круга?»
«Хо-хо, — мысленно рассмеялся он. — Размечтался!»
«Если я вступлю в Круг, ты будешь со мной?»
«А что?! Пожалуй, ничего лучше не придумаешь».
Третья встреча Мура и Леоты была совершенно непохожа напредыдущие. Никаких прощупываний — охотник готовился решительно шагнуть взаросли. «Вперед! — скомандовал себе Мур. — И не оглядываться!»
На ней было бледно-голубое платье с орхидеей на корсаже.Купол дворца с поющим зодиакальным кругом вращался, бросая на пол и стеныведьмины огни. У Мура возникла неприятная иллюзия, будто цветок растет прямо излевой груди Леоты, этакий экзотический паразит. Он приревновал ее к орхидее — аревность, он знал, не была свойственна повесам эпохи Ренессанса. И тем неменее…
— Добрый вечер. Как поживает ваш цветок?
— Еле дышит, — ответила она, потягивая зеленыйнапиток через соломинку. — Но цепляется за жизнь.
— Со страстью, которую я вполне могу понять, —подхватил он, взяв ее за руку. — Ответь мне, королева просопопеи, куда тыдержишь путь?
На ее лице промелькнул интерес и угнездился в глазах.
— А вы немного лучше говорите по-французски, Адам…Кадмон? - заметила она. — Я иду только вперед. А вы?
— Туда же.
— Увы, я сомневаюсь в этом.
— Сомневайтесь в чем хотите, но мы с вами теперь —параллельные потоки.
— Что это? Самомнение изобретателя, почивающего налаврах?
— Куда моим лаврам до лавров того, кто изобрел «холодныйбункер».
Она окинула его пронизывающим взглядом.
— Вижу, вы что-то затеяли. Это серьезно?
— Если падшим душам суждено соединиться только в этомАиде, то да, это серьезно. — Он кашлянул и спросил напрямик: — Можем мыостаться вдвоем хотя бы на время танца? Я не хочу, чтобы на нас пялился Юнгер.
— Хорошо.
Она поставила бокал на летающий поднос и проследовала заМуром под вращающийся зодиакальный круг. Тотчас лабиринт человеческих телотгородил их от Юнгера. Мур усмехнулся.
— На некостюмированном балу все похожи друг на друга,как две капли воды.
Она улыбнулась.
— Знаешь, а ты танцуешь гораздо лучше, чем в прошлыйраз.
— Знаю. Скажи, как бы и мне получить ключик к вашемумилому айсбергу? Мне кажется, это было бы занятно. Я понимаю, одних денег ипроисхождения недостаточно, чтобы попасть к вам, хотя они не помеха. Я прочелвсе, что написано о Круге, но хотел бы получить практический совет.
Ее рука чуть дрогнула в его ладони.
— Ты знаешь Дуэнью?
— Понаслышке, — ответил он. — Говорят, этостарая горгулья. Ее специально заморозили, чтобы отпугнуть Зверя, когданаступит час Армагеддона.
Леота не улыбнулась. Она снова превратилась в стрелу.
— Тут есть доля правды, — холодно сказалаона. — Дуэнья не пускает в Круг звероподобные личности.
