— Прекрасный вечер, — сказал Бад.
Джилл открыла дверцу и вышла из машины. Выключив зажигание, Бад последовал за ней.
Они любовались белыми песками пляжа и кипевшим в пятидесяти ярдах от них пенным океанским прибоем. В воде миллионами золотых искр отражались лучи заходящего солнца, а веявший с океана легкий бриз шуршал в пробивавшихся сквозь песок дюн метелках морского овса.
Бад огляделся, чтобы убедиться, что на пляже никого нет. Добраться до этого уединенного места можно было только по Дьюн-роуд. Вдалеке были видны автомобили, направлявшиеся в сторону Уэстгемптона, но машин, двигавшихся к пляжу, Бад не заметил. В ста ярдах к западу начинался пролив Моричес-Инлет, на противоположной стороне которого, на берегу Файр-Айленда, виднелась ограда национального парка Смит-Пойнт.
Была среда, так что отдыхающие, приезжавшие в Гемптон на уик-энд, вернулись в город, а те, кто задержался, в этот час дегустировали вечерние коктейли. До ближайшей парковочной площадки было не менее полумили. Обдумав все это, Бад сказал:
— Похоже, пляж в нашем полном распоряжении.
— Именно об этом я и говорила.
Джилл обошла «эксплорер» и открыла заднюю дверь. Бад присоединился к ней, и совместными усилиями они вытащили из машины все необходимое: покрывало, портативный холодильник, видеокамеру и треножник.
Они нашли защищенную от нескромных взглядов ложбинку между поросшими травой дюнами, где Джилл поставила холодильник и расстелила покрывало, а Бад установил на треножник видеокамеру. Сняв крышку с объектива, он посмотрел в видоискатель и навел камеру на Джилл, которая сидела на одеяле, скрестив босые ноги, освещенная алыми лучами заходящего солнца. Бад взял изображение крупным планом и нажал на кнопку записи. Потом он присел на одеяло рядом с Джилл, откупорил бутылку белого вина и наполнил бокалы.
Они чокнулись, и Бад сказал:
— За летние вечера и за нас.
Они выпили и поцеловались.
Оба знали, что каждое их движение, каждое слово фиксирует стоящая на треножнике видеокамера, поэтому чувствовали себя несколько скованно. Чтобы разрядить обстановку, Джилл спросила:
— Ты часто здесь бываешь?
Бад улыбнулся.
— Я здесь впервые. А ты?
Они улыбнулись друг другу, потом снова замолчали. Молчание стало затягиваться. Бада смущал стеклянный глаз нацеленной на них видеокамеры, но Джилл хотела сделать пикантную запись и прокрутить ее несколько позже — когда они окажутся в постели в комнате отеля в Уэстгемптоне. Вполне возможно, это не такая уж плохая идея.
Они выпили еще по бокалу вина, после чего Джилл, понимая, что свет уходит, приступила к делу. Поставив опустевший бокал на холодильник, она стащила с себя трикотажный топ. Бад поднялся на ноги, расстегнул и снял рубашку.
Джилл стянула с бедер защитного цвета шорты и ногой отшвырнула их в сторону. Пока Бад раздевался, Джилл, оставшись в одном белье, некоторое время смотрела на него, потом сняла бюстгальтер и трусики. Встав лицом к камере, она развела руки в стороны, повернулась вокруг своей оси, сделала несколько пируэтов, сказала: «Па-па-па-пам!» — и поклонилась в объектив.
Они обнялись и поцеловались, лаская друг друга.
Потом Джилл развернула Бада к камере, взглянула в объектив и сказала:
— Сцена первая. Минет. — Опустившись перед Бадом на колени, она взяла его член в рот.
Бад никак не мог избавиться от напряжения, колени у него были как деревянные. Не зная, что делать с руками, он наконец обхватил ими голову женщины и запустил пальцы в ее темные прямые волосы.
Через некоторое время Джилл откинулась назад, снова посмотрела в камеру и, помахав в объектив, произнесла:
— Сцена вторая. Подход сзади… — Встав на четвереньки лицом к камере, она добавила: — Бад лает и изображает собачку. Ну-ка полай, Бад!
Бад через силу улыбнулся, пару раз гавкнул, после чего расположился на коленях позади Джилл. При этом он продолжал улыбаться, зная, что камера фиксирует выражение его лица. Ему хотелось выглядеть на пленке счастливым, когда они с Джилл будут в отеле просматривать запись, но, если честно, он чувствовал себя неловко — и еще, пожалуй, глупо.
Между тем в компаниях он, как правило, вел себя довольно развязно, тогда как Джилл, наоборот, говорила тихо и держалась на редкость скромно, лишь изредка позволяя себе пошутить или улыбнуться. Другое дело в постели. Ее сексуальный аппетит и фантазия не переставали его удивлять.
Он положил руки ей на плечи, наклонился вперед и вошел в нее сзади. Через несколько минут она начала постанывать от наслаждения; Бад, распаляясь все больше и больше, стал постепенно забывать о камере.
Она почувствовала, что он вот-вот кончит, проползла на четвереньках немного вперед и легла на спину.
— Сцена третья, — сказала она. — Вина, пожалуйста.
Бад протянул руку и нащупал у себя за спиной бутылку.
Джилл подняла вверх ноги и сказала:
— Испытание женщины на вкус. — Раздвинув ноги, она скомандовала: — Лей!
Бад налил ей в промежность немного вина, а потом, не дожидаясь инструкций, просунул язык во влагалище.
Джилл задышала шумно и часто, но тем не менее ухитрилась выдавить:
— Надеюсь, ты правильно установил камеру и она смотрит прямо на нас.
Бад поднял голову, чтобы перевести дух, и посмотрел в объектив.
— Да.
Джилл взяла бутылку и вылила остатки вина себе на грудь и живот.
— Лижи.
Он начал слизывать вино с ее напряженного живота и грудей, а потом втянул в рот ее затвердевший сосок.
Через некоторое время она присела на одеяле и сказала:
— Я вся липкая. Давай окунемся?
Бад поднялся на ноги.
— Полагаю, нам надо ехать. Душ примем в отеле.
Словно не слыша, она вскарабкалась на дюну и окинула взглядом океанский простор.
— Окунуться просто необходимо. Установи камеру так, чтобы на пленке было видно, как мы плещемся.
Бад предпочел не спорить с Джилл. Подойдя к видеокамере, он выключил ее, вскинул на плечо, вскарабкался на высокую дюну и, воткнув треножник в песок, осмотрелся. День догорел, но горизонт все еще был освещен последними гаснущими лучами солнца. Вода в океане приобрела насыщенный темно-синий, с пурпурным оттенком, цвет. В наливавшемся синевой небе замерцали звезды. В вышине мигал сигнальными лампочками невидимый самолет. Далеко на горизонте вырисовывался расцвеченный огнями прожекторов и иллюминаторов силуэт большого океанского судна. Бриз набирал силу и холодил потное разгоряченное тело Бада.
Джилл приникла к видоискателю, установила увеличение на максимум, а резкость — на «бесконечность», нажала на кнопку записи и сказала:
