подхватил меня за талию и без дальнейших объяснений закинул к себе на плечо. — Держись крепче, не та дева, — посоветовал, направляясь в сторону опушки с жертвенником.
Поначалу его шаг был обычным, людским, но вскоре начал ускоряться. Стал быстрым и широким. Таким, что деревья замелькали у меня перед глазами. Они отшатывались от нас, скрипели и качали кронами.
От такого быстрого движения у меня голова пошла кругом, и чтобы не свалиться, я решила последовать совету Лесовика — держаться крепче. Обхватила его поперёк живота и сжала от души. Пусть почувствует моё к нему отношение.
Хватка у меня не хуже реакции — слишком крепкая для такой хрупкой на вид девушки. Но Лесовик, отдать ему должное, не отреагировал никак и медленнее двигаться не стал.
Когда меня настойчиво замутило, и я уже начала жалобно подвывать, мы, наконец, остановились. Собравшись с последними силами, я выглянула из-за спины своего мучителя, чтобы посмотреть, куда он меня притащил. Увиденное меня впечатлило, но не в лучшем смысле. Мы застыли на краю обрыва. Глубокого. Очень глубокого обрыва. В голове всплыл резонный вопрос, зачем было нести меня именно сюда. И одна версия рисовалась страшнее другой.
Особенно ужасала идея, что Лесовик тоже решил кого-то умаслить и преподнести меня в жертву. Может, в этом обрыве живёт ещё какое-то чудовище?..
— Н-не на-а-адо, — жалобно взвыла я, боясь, что меня сбросят вниз.
Но Лесовик снова удивил и опять не в лучшем смысле. Вниз я всё-таки полетела, но не одна, а вместе с ним. Уверенно, будто обрыв не уходил на десятки аршинов вглубь, мой мучитель спрыгнул в пропасть. Со мной, визжащей и извивающейся на его плече.
Мысленно попрощавшись не только с надеждой вернуться домой, но и с жизнью, я зажмурилась. Мне совершенно не хотелось видеть собственную смерть. Тем более, что картина вряд ли ждала приятная глазу. Меня тряхнуло на плече, раздался приглушённый удар подошв о землю и… всё. Ни расплющивания, ни какой-никакой смерти не случилось. Или случилась, но она оказалась совсем не болезненной и не страшной.
С опаской приоткрыв один глаз, потом второй, я обнаружила, что по-прежнему висела на плече, подбородком упираясь в широкую мускулистую спину Лесовика. Под ногами у него стелился мягкий ковёр луговой травы, а позади возвышалась отвесная стена оврага. Но не глубокого, уходящего почти в Преисподнюю, а не больше сажени.
— Чудеса-а… — выдохнула дрожащим голосом.
— Завеса, — поправил меня Лесовик. — Чтобы любопытные не забредали.
Да уж, способа отвадить кого-то эффективнее не придумаешь. Я бы к такому обрыву и на аршин не подошла, а уж заглядывать тем более не стала. Мне моя жизнь ещё дорога, несмотря на то что за ночь я с ней уже несколько раз попрощаться. Расставания, как говорится, закаляют любовь. Поэтому моя любовь к жизни только укрепилась.
— Мы уже пришли? — спросила жалобно. От одной только мысли, что снова придётся мчаться быстрее ветра, становилось дурно. — Это и есть твой край?
— Пришли, — успокоил меня Лесовик, но с плеча не спустил.
Упёршись трясущимися руками в его спину, я снова выглянула. Хотелось заранее подготовиться к тому, что ждало впереди. А то, может, этот широкоплечий опять сиганёт куда-нибудь без предупреждения, и у меня от испуга сердце остановится.
— Не ёрзай, — сделал он замечание, вызывая у меня праведный гнев. Принёс неизвестно куда и ещё одёргивает! Хотя я ясно дала ему понять, что попала на алтарь по ошибке.
— Чурбан бесчувственный, — пробубнила себе под нос, за что была многозначительно подброшена на плече. Подкидывал он меня, кстати, с завидной лёгкостью, будто не деву нёс, а пуховое одеяло какое-нибудь. Ну, и здоровяк!.. У нас в общине девки за него бы дрались, если б при встрече от испугу дух не испустили.
Нет, на вид-то он не страшный. Только большой. Но появление из воздуха и прогулка быстрее ветра всё-таки вызывают опасения. Кто знает, на что ещё этот богатырь способен.
Несмотря на недовольство моего широкоплечего транспорта, кое-что я всё-таки успела рассмотреть. За оврагом начиналось поле, засеянное овсом, а за ним вдалеке виднелся город. Дивный такой, ладненький. Одни хаты да хоромы, все с резными украшениями и палисадами. В нашей общине только зажиточные такие дома могли себе позволить. А тут что не житель, то богатей.
И город-то раскинулся широко и далеко. Такого большого я отродясь не видывала. Хотя с отцом часто на тройке каталась в соседние поселения. А они всяко больше нашего села.
— Хорошо вы тут устроились, — заметила, снова выглядывая из-за спины Лесовика.
— Не жалуемся, — ответил тот без особого энтузиазма и поволок меня дальше. Здесь он шёл тоже быстро, но ветер обгонять не стал. Будто не торопился домой. — И куда тебя селить? — спросил он, останавливаясь в раздумьях. — Может?.. А хотя не-ет. Ладно, — отправился дальше.
— Если ты не спешишь, то я бы пешком пошла, — сказала миролюбиво в надежде, что он сжалится. — Мне вниз головой дурнеет. Смилуйся, а?
— Так я же чурбан бесчувственный, — припомнил он мне. — Да и бегаешь ты слишком хорошо. И дерёшься к тому же.
— Да не дерусь я! Это случайно вышло.
— Ну, тут только ты знаешь, случайно или нет. Повиси-ка лучше на плече. Мне так спокойнее.
«А мне нет!» — хотелось закричать, но я собрала волю в кулак и сдержалась. На всякий случай решила пока не портить отношения с Лесовиком. Точнее, не портить их окончательно.
— А если я слово дам? — не сдержалась всё-таки. — Что не буду сбегать и драться.
— Ну, давай, — неожиданно согласился Лесовик.
— Даю. Обещаю больше не драться. И не сбегать пока что… — добавила предусмотрительно.
— Молодец, — похвалил меня Лесовик и понёс дальше.
— А как же спустить на землю?
— Разве я такое обещал? Не припоминаю.
Попыхтев от возмущения, я снова притихла. Чурбан он и есть чурбан! Что с него взять?
Недовольно сопеть вниз головой пришлось приличненько. Случайно пожертвованную меня Хозяин леса решил не селить на окраине, потому что я «слишком хорошо бегала». И вообще, отчего-то решил нигде не селить, а понести к себе домой.
Дом у него, надо признаться, царский! Трёхэтажный сруб со множеством теремов в виде остроконечных башенок, соединённых сенями и переходами. Резные наличники и карнизы, просторный двор, большой придомовой сад. В доме ковры с яркими орнаментами, гобелены, покрытые эмалью печи и даже рисованные узоры на потолках. Такого я бы и в жизнь нигде не увидела!
— Чего притихла? — спросил он, когда поднялся вместе со мной на жилой этаж. — Нравится?
— Да как такое не понравится?.. Живёшь как царь.
— Так я и есть