нашей команды через наушник и хмурился. Ян умел хмуриться, и, благодаря нахмуренным бровям и прищуренным глазам, никто к нему не приближался.
Меня это вполне устраивало: все держались на расстоянии, и мне нравилось, что, когда он видел меня, то обязательно пересекал комнату, чтобы встать рядом со мной, хотя он ничуть не выглядел счастливым.
– Подумай только, после этого у нас будет поздний ужин, – весело напомил я ему, поднимая руку к его затылку и нежно сжимая.
Он издал не слишком дружелюбный звук, но сдержал вздох, и я увидел, как опустились его плечи, свидетельствуя о том, что мое прикосновение было желанным и успокаивающим. Мне нравилось видеть, как я воздействую на него, и я не мог перестать улыбаться.
– Миро! Ян!
Мы одновременно повернулись: перед нами стояла дочь Сэма Кейджа, Ханна, во всей своей тринадцатилетней красе и сияла. Три года назад мы допоздна работали в офисе в центре города, возвращались после ужина и обнаружили ее у входа в наше здание. Я вспомнил, что видел ее за пару лет до этого в аэропорту, когда она бросилась в терминал, чтобы поприветствовать отца, и узнал, что мой босс состоит в браке с мужчиной [2]. Это был шок, и теперь, конечно, он держит семейный портрет на своем столе, но когда он еще был заместителем маршал США, то не держал. Но, увидев ее однажды, я запечатлел ее образ в своем мозгу, поэтому, заметив ее на улице в тот вечер, я остановился, чтобы проверить ее. Как правило, я проверял всех детей, и мой значок позволял мне это делать. Многие мужчины были крайне осторожны с детьми, даже когда помогали им, боясь, что их действия будут неправильно истолкованы. Будучи маршалом, всякий раз, когда что-то казалось мне странным, я проверял это. Очевидно, даже спустя столько лет она вспоминала нас с любовью.
Она была такой милой, с ямочками и блестящими карими глазами, но на ней было немного косметики: блеск для губ, румяна и немного туши для ресниц. Этого было немного, но достаточно, чтобы дать понять, что она уже не маленькая девочка. Впрочем, это не имело значения. Ни один парень в здравом уме не пригласил бы Ханну Кейдж на свидание, если только он не самоубийца. В конце концов, ее отец был главным заместителем маршала США.
– Я так рада вас видеть, – сообщила она нам, немного повозившись с диадемой в волосах, чтобы она лучше держалась во французской косе, в которую были затянуты ее каштановые волосы.
– Не то чтобы я не был рад тебя видеть, – начал Ян, искоса поглядывая на нее. – Но раз уж твой отец здесь в официальном качестве... Что за дела, малыш?
– О, я приехала со своим дядей Аароном.
Она улыбнулась, повернувшись и жестом указав в сторону миллиардера, магната недвижимости - помимо всего прочего - Аарона Саттера.
– Ни хрена себе? – сказал Ян.
Я толкнул его локтем.
– Все в порядке, – заверила она меня, кивнув и похлопав по руке. – Мой папа тоже иногда оступается. Как сегодня, когда мой Па [3] спускался по лестнице и подвернул лодыжку, он выкрикнул много слов, – она на мгновение расширила глаза. – Думаю, он задолжал двадцать баксов в банку для ругательств, мы повесили ее только на прошлой неделе, потому что папа сказал в доме слово «гад», и Кола был в ужасе.
Многовато информации за такой короткий промежуток времени.
Ян фыркнул.
– Твой брат был в ужасе? – спросил я, ухмыляясь.
Она хмыкнула.
– Почему?
– Ну, во-первых, он ханжа, не буду врать, а во-вторых, у него сейчас вроде как есть девушка, – тут она осеклась и закатила глаза. – Она была в гостях, и я думаю, она была в ужасе от того, что это слово прозвучало из уст его родителя.
Я уже открыл рот, чтобы задать вопрос.
– Но ты не можешь винить Па, потому что у него и моей тети Ди появилась новая клиентка, и когда она узнала, что тетя Ди - японка, то попросила вернуть ей все деньги.
– Мне жаль.
Она пожала плечами.
– Это ее потеря. Папа и тетя Ди делают самые крутые вещи, которые вы когда-либо видели.
– У кого-то из твоих отцов есть родные братья и сестры?
– Нет, тетя Ди не совсем моя тетя, только дядя Дейн, который брат Па, а со стороны папы...
– Да, мне все равно, – подхватил Ян. – Как ты связана с Аароном Саттером?
– Это было грубовато, – сообщила она ему.
Он пожал плечами.
– Отвечай.
– Ну, я не родственник дяди Аарона, но как будто родственник. Он и дядя Дункан собираются взять меня в Париж, когда я закончу колледж, а потом, если папа и Па не смогут оплатить мое обучение в колледже, он сказал, чтобы я сообщила ему, и он построит библиотеку или что-то в этом роде, чтобы они не узнали, что он помогает. Они странно к этому относятся.
– Я бы тоже так думал, – сказал я ей.
– Это глупо. Они думают, что должны будут вернуть ему долг, но это я буду заботиться о нем, когда стану старше и буду работать на него или с ним. Это то, что им нужно вбить в голову, но они уже старые, поэтому не понимают.
– А твой дядя Аарон не старый?
Она скорчила гримасу.
– О нет, папа и Па намного старше дяди Аарона и дяди Дункана, это точно.
Но я видел ее Па однажды, и этот человек не мог быть старше меня, а Аарону Саттеру, как я знал из последней статьи о нем, было за сорок.
– Значит, твой брат ханжа, да? – усмехнулся Ян, меняя тему. – Серьезно?
– Ага, то есть да, он совершенно по-детски относится к таким вещам, как плохие слова и шутки о сексе. Иногда мне просто хочется дать ему по яйцам и... о черт.
Мы оба уставились на нее.
– Простите, – жалко извинилась она. – Я должна быть осторожнее, чтобы не переходить на сленг, иначе мой дядя Дейн будет... будет, – выделила она, – весь в пятнах, как в сыпи.
– И почему же?
– Он очень правильный человек и говорит, что если я хочу, чтобы меня воспринимали всерьез, я должна всегда говорить разумно, а не как ребенок или
