в огороде, взяла на руки, обняла и шепнула на ушко: «Молчи, внучка, до поры молчи про то, что видишь. Не надо живым про усопших знать. Мала ты еще, не поймут тебя… А кого ты видишь, тем я сама помогу, отпущу их…»
Лена подняла на нее испуганные глаза.
— Баба?..
— Тс-с… Что смогу, расскажу тебе. Попозже. Когда подрастешь.
Прабабушки Нюры не стало, когда Лене было всего пять с половиной лет. Бабушка умерла следом, в тот же год. Осталась Ленка с мамой.
Вот уже двадцать первый год девчонке пошел, а призраки все так же приходят к ней и днем, и ночью. Значит, так будет всю жизнь? И что с этим делать? Непонятно.
От покойников веяло не только холодом, но и болезнями, болью, виной. Иногда Ленку мутило от встреч с ними. Пару раз она пыталась узнать у неживых, как и чем им можно помочь. Что сделать, чтобы душа отправилась на тот свет? Но мало кто из мертвых мог ответить. А если и заговаривали мертвецы с Ленкой — добром это не заканчивалось. Никогда.
Как-то раз собралась Лена по ягоды.
Вышла рано — едва подсохла роса. Сперва хотела было за домом Сергеевых в лес пойти, но там уже дачники все поляны подчистили. И опять вон кто-то с кузовком идет.
Решила прогуляться, дойти до другого края деревни.
Небо еще казалось бледным, солнце не поднялось из-за крыш, а уже мычали в сараях не доенные с ночи коровы, хлопали двери. Соседи здоровались через заборы, к автобусной остановке выходили те, чьи рабочие смены в городе начинались с восьми утра.
Ленке сегодня хотелось тишины, и она направилась за улицу Дружную. Здесь люди в лес не любили ходить, и тропа почти не видна была — заросла. Деревья близко друг к другу стояли, темно было даже днем, зябко.
Пробралась Лена через высокую траву и увидела: в тени девица неупокоенная стоит — одежда истлела, выцвела, волосы паклями висят, плоть с костей отваливается. Смотрит неживая на нее грустными глазами, чуть не плачет. Ленка пожалела неприкаянную, спросила:
— Как тебе помочь? Почему ты тут?
Мертвячка в ответ куда-то в сторону показала. Ленка пошла смотреть, а там в кустах колодец. Старый, давно заброшенный, забытый. Деревянный короб почти весь в землю врос, от оголовка и во́рота даже следа не осталось.
Лена подошла ближе, наклонилась и заглянула внутрь — на самом дне было что-то… или кто-то. Сердце защемило, заныло. Не смогла Ленка пройти мимо.
Вернулась в деревню, отыскала одноклассника своего, Сережу Ка́душкина. У него отец, Николай Степанович, служил в деревне участковым. Объяснила другу и его родителю, что нашла в заброшенном колодце человеческие останки. Вернулись к нужному месту уже втроем.
И в тот же день достали со дна скелет.
Кто была та мертвая девица? Лицо призрака выглядело серым, черты его расплывались, дрожали и искажались. А от тела уже одни кости остались — как имя узнать? Похоронили на деревенском кладбище в безымянной могиле.
Сережка Кадушкин потом сказал, что экспертиза выдала отчет — лет пятьдесят прошло со дня смерти, не меньше.
Ленка решила, что раз похоронили девушку из колодца, то призрак обретет покой. Да только в другой раз пошла она по грибы за улицу Дружную — опять та же покойница стоит. По серым впалым щекам слезы катятся.
— Чего тебе надо-то? — удивилась Ленка. Но та не ответила и не пошевелилась.
А еще через неделю Сережа Кадушкин пропал. Нет нигде, будто сгинул. Отец все дома в деревне обошел, морги и больницы обзвонил, своим коллегам ориентировку дал, а найти не смог. Ленка как узнала, сразу почуяла недоброе. Снова к тому колодцу отправилась.
Тот день был серый, пасмурный. Дождь лил, не прекращая, уже сутки. Под широкой кроной старого клена стояли два мертвяка. Ветки трепало ветром, но призраки этого не замечали — улыбались и обнимались, словно двое влюбленных.
Тело Сережи подняли, похоронили как положено. Но отец его, Николай Кадушкин, чернее дна того колодца стал.
В деревне шептались, что Серега добровольно на смерть пошел, в колодец вниз головой прыгнул — сам. Но кто ж то видел? Никто. А раз никто не видел, то пусть бы и молчали.
Потом Лена еще раз сходила к жуткому месту, но теперь никого у колодца не было. Упокоились сын участкового и девушка из колодца? День был ясный, но от деревьев все еще веяло холодом, Лена чувствовала запах тлена.
Вот и спрашивай у мертвяков, чем им помочь. Лучше и не помогать уж совсем.
Хорошо кому-то стало от того, что Ленка с призраком заговорила? Парень молодой помер, отец его забухал. Мать в трауре. На Ленку полдеревни косо смотрит.
Примерно через месяц после тех событий, когда листья деревьев уже были подернуты золотом, у крыльца Лебедевых, пока Ленкина мать была на работе, нарисовалась баба Шура. Она щурила подслеповатые глаза, без конца поправляла засаленный бордовый платок на шарообразной, как кочан капусты, голове и долго заглядывала в окна, прежде чем постучать.
Ленка вышла на крыльцо, накинув на плечи мамину телогрейку, и уткнулась взглядом в огромную бородавку на шее бабы Шуры. Та схватила Ленку за руку и зашептала в ухо: мол, слухи по деревне ползут, что есть у Ленки особый дар — видеть невидимое.
— Сходи ко мне в дом! Небось муж мой покойный, Федька, там еще. Он только две недели как помер. Я слышу — по ночам кто-то шаркает по дому, возня какая-то под крышей постоянно, точно он там ходит…
Глаза у бабы Шуры забегали, словно там, на чердаке, вместе с призраком поселилась какая-то жуткая тайна.
— Ну, раз ходит, так батюшку из соседнего села позовите, тот прогонит. — Ленка высвободила свою руку из потной ладони бабы Шуры и отступила на шаг.
— Да батюшка, может, и прогонит. А кто мне скажет, куда этот старый хрыч при жизни заначку спрятал? Мне что теперь — весь дом переворачивать? Сходи спроси у него. Я тебе заплачу. Если заначку найдешь — с нее и заплачу.
Ленка вздохнула и невольно подумала о том, что кофточка, которая сейчас надета под телогрейкой, была куплена ею в городе, в секонд-хенде, два года назад. А сколько лет джинсам — и не вспомнить. На работу Ленка всего неделю как устроилась. До зарплаты еще дожить надо.
— Пойдемте, баб Шур, — согласилась Ленка.
На чердак поднималась в одиночестве: бабе Шуре что-то срочно понадобилось в огороде, и, указав, где лестница, та скрылась в сарае с инвентарем.
Под самой крышей старого дома, в полутьме, среди паутины и пыли, висевшей в воздухе плотной пеленой, Ленка с трудом разглядела
