проиграть. И вот на это я готов положить все свои силы!
— Говори, что тебе нужно?
— Немедленно направить все дивизии 3 и 4 корпусов в Крым. Резервную уланскую дивизию Корфа. Мы должны иметь заметное преимущество в войсках. Несколько полков казаков, лучше всего с Кавказа. Все нарезные ружья прямиком в Крым для формирования новых стрелковых батальонов или перевооружения имеющихся.
— Не многовато ли?
— Боюсь, сколько бы мы их не создали, будет недостаточно!
— Положим так. Но каковы должны быть штаты?
— В идеале, следует перевооружить штуцерами всю первую линию. Но пока это очевидно невыполнимо. Поэтому для начала хотя бы один батальон в каждой дивизии. Затем, по мере получения вооружения, в каждом полку.
— Получается четыре в дивизии, а стало быть, в 12 раз больше чем сейчас?
— Верно и это минимум.
— Ладно. Что-нибудь еще?
— Если начнется осада Севастополя, а это практически неизбежно, нам потребуется тяжелая бомбическая артиллерия. Часть ее можно получить с кораблей, но помимо пушек нужны мортиры. Самые мощные какие мы только сможем доставить в крепость. И разумеется припасы для них. Порох, бомбы и прочее.
— Доставить все это будет не просто.
— Именно так. Поэтому следует завести мастерские, чтобы иметь возможность изготовлять на месте хотя бы часть из необходимого.
— Ты сейчас серьезно?
— Вполне. Судя по отчетам, в Севастополе много уже негодных в дело старых пушек и боеприпасов к ним. Отчего бы не пустить их в дело прямо на месте, не тратя время на переписку между инстанциями и доставку?
— Хм. — Задумался Николай, — разумное зерно в этом есть.
— Еще один момент. Мне сообщили, что склады в Евпатории и некоторых других приморских городах заполнены зерном и другими товарами, который враг может с легкостью захватить. Все это просто необходимо вывезти, а если не получится — уничтожить.
— Уж с этим-то князь Александр Сергеевич справится, — отмахнулся император.
— Дай-то бог, — скептически усмехнулся я.
— Если что-то надумал, так выкладывай!
— Ваше величество, как не однократно указывалось ранее, ресурсов на данном направлении у нас недостаточно. И мне нужны полномочия чтобы мобилизовать все, что только возможно. Невзирая на то, кому это может принадлежать. Неважно казна ли это, частная собственность ваших или иноземных подданных, я возьму все до чего смогу дотянуться.
— Уж этим-то ты никого не удивишь. Не было недели, чтобы канцлер не приносил мне жалобы на самоуправство твое или твоих «корсаров». Чует мое сердце, после войны нас завалят исками…
— Пусть. Не стану возражать, даже если их будут возмещать из моего содержания. Но сейчас я готов по примеру предков заложить жену и детей, чтобы вооружить нашу армию.
— Может еще и ополчение собрать?
— Почему нет? Сейчас нам нужны солдаты и рабочие руки, а после войны ополченцев можно отправить по домам, как свободных людей…
— Довольно! — резко прервал меня отец. — Я не забыл данного тебе обещания и намерен его исполнить. Однако доводить дело до мятежа также не собираюсь. Так что всему свое время!
— Простите, ваше величество. Полностью с вами согласен…
— То-то! Тоже мне Минин выискался… Есть еще что по делу?
— Государь, позвольте мне взять с собой мою бригаду морской пехоты.
— Ты думаешь, без двух этих батальонов там не обойтись?
— Ну, во-первых, их уже три, а формируется еще два: резервный и учебный. А во-вторых, да. Они очень там пригодятся.
— Где столько «шарпсов» возьмешь?
— На первых порах обойдемся обычными штуцерами, а дальше видно будет.
— Я уж думал, ты деньги просить станешь. Спору нет, винтовка хороша, да только уж больно дорогая.
— Нет. Сейчас у нас есть более насущные потребности, а на все хотелки никакой казны не хватит.
— Это ты верно заметил. Ладно. Коли так, бери своих головорезов. Полномочия о коих просишь тоже получишь. Но помни, кому много дано, с того больше и спросится…
— А кому много доверено, с того много и взыщется, — продолжил я цитату из Евангелия от Луки.
— Верно, — покивал император, после чего размашисто перекрестил и немного дрогнувшим голосом сказал.
— Благословляю тебя сын, на подвиг ратный!
Тем же вечером ко мне пришел брат Александр. Наследник престола выглядел немного смущенным, но старался вести себя, как ни в чем не бывало.
— Ты все же уезжаешь? — поинтересовался он.
— Как видишь, – оторвался я от бумаг.
— Жаль.
— Мне тоже… ты что-то хотел?
— Нам надобно переговорить…
— Александр Васильевич, — выразительно взглянул я в сторону секретаря. — Пожалуй, на сегодня хватит. Продолжим завтра, если не возражаешь.
— Как будет угодно вашим императорским высочествам, — склонился в придворном поклоне Головнин, после чего попятился к двери, за которой тут же исчез.
— Уф, — с удовольствием вытянувшись, поблагодарил брата. — Спасибо тебе, а то еще немного и эти проклятые бумаги погребли меня под собой.
— Всегда пожалуйста, — усмехнулся цесаревич. — Неужели они так важны, что ты должен заниматься ими лично?
— Увы, но по-другому пока не получается. Если не вникать в каждую мелочь, то и дела не будет. Впрочем, если на них зациклиться случится ровно тоже самое. Куча бумаг и прекрасно заполненных отчетов, при полном отсутствии реальных результатов. Но ты ведь не об этом хотел поговорить?
— Нет, конечно.
— Тогда, я тебя слушаю.
— Костя, ты ведь знаешь, что мы с тобой не только братья, но и друзья.
— Ну, по крайней мере, мне хотелось бы на это надеяться. А что?
— И ты позволишь мне быть с тобой откровенным?
— Какая затянутая увертюра… Переходи уже к первому акту.
— Изволь. Твое назначение главнокомандующим вызвало много толков и далеко не все им довольны.
— Я знаю. Но это на самом деле не важно. Есть только два человека, мнение которых меня интересует.
— Вот как… и кто же это?
— Государь император и его наследник. Скажи, ты тоже недоволен моим назначением?
— Нет, что ты! Я горжусь тобой и твоими победами, но…
— Что же тебя смущает?
— Ты нажил себе слишком много врагов. И я никак не могу понять почему.
— Все просто. Те люди, которые окружают нас, вовсе не заинтересованы в победе России. То есть, они вроде не против, но только если достижение этой цели
