class="p1">– Как это? – Я выставила вперед ладонь и призвала пламя. – Ты еще скажи, что мы слабаки!
– Маги драконам не соперники. – Он показал свою ладонь. На кончиках его пальцев появилась темная дымка. – Ты вообще знаешь, что девочкам-магичкам дар свой развивать до совершеннолетия нельзя? Слишком часто выгораете. Убери всполохи, еще навредишь себе.
– Ой ли! Не переживай, не выгорю, – надулась я.
Терпеть не могла, когда мне запрещали пользоваться магией.
Чего там выгорать-то? Будто я не огонек призываю, а пашню выжигаю.
– Значит, Айла, ты смелая? – Оуэн приподнял подбородок и взглянул на меня свысока.
– А то! – Я важно сложила руки на груди.
– А целоваться боишься. – Уголки его губ поползли вверх.
– Мне всего десять! – фыркнула я в ответ. – У меня репутация!
– И чего, я-то уже почти взрослый. Скоро меч вручат, ну и браслет брачный. Но я его того, уже сам взял. – На его щеках заиграли ямочки. – Дашь поцеловать – и браслет твой.
– Скоро – это когда? – не поддалась я на провокацию. – И не сочиняй, до свадьбы нам еще ой как далеко. Ты меня не путай. Девушке без репутации жизни нет!
– Я тебя старше, мне виднее!
– Ой, всего-то на пару годиков, – дразнилась я. – Сам еще вон с мечом деревянным. А все целоваться да целоваться…
– Но старше же!
– Раз такой большой, вот и думай, как нам не расставаться!
– Думаю я… – Упершись ладонью в дерево, он взглянул в сторону большой дороги, словно что-то услышал. – Айла, я просто хочу, чтобы ты поняла: если не сбежим, то сколько еще ждать, пока война эта закончится. А вдруг увезут тебя. Как я потом найду? А если ты меня не узнаешь? Я ведь рассказывал, как сильно меняются драконы в год совершеннолетия. Я взрослым стану. Внешность изменится, голос.
– Совсем-совсем другим станешь? – тихо произнесла я, тяжело вздыхая.
– Встретишь – не узнаешь. – Он тоже сник.
– Глупости, Оуэн, я тебя из тысячи драконов узнаю.
– А если нет? – В его глазах я заметила неподдельный страх. – Ты моя истинная. Встретишь другого мальчика, влюбишься, а мне что делать? Мне как жить?
– На поединок соперника вызывай, – предложила я.
– Ага, а ты меня потом не любить за это будешь. – Он покачал головой.
– Но ты же признаешься, что это ты. Так что буду любить.
Я вообще не понимала, в чем он видит проблему.
Ну будто я такая ветреная, что забуду его через день после расставания. Я ведь не изменюсь. Найдет, узнает и предложение сделает.
Дел-то!
– Ну нет. – Кажется, Оуэна такой расклад не устраивал. – Твой портретик, поди, уже в шкатулке невест, и его всем показывают.
– Ну…
Я замялась, на самом деле никто на меня и не смотрел. А еще и высмеивали. Хотя больше возмущались, что отец посмел мой портрет в шкатулку с лучшими невестами закинуть. Это позорило остальных претенденток. Сначала я плакала и просила его убрать, да только хворостиной за это получила.
Для родителей я товар, который нужно сбыть с рук, желательно наварившись на этом.
– Я знаю, что он там, – проворчал Оуэн. – Мне говорили. Не успею я! Выдаст тебя отец замуж, и что потом? Все поцелуи другому достанутся!
– Ой, ну ладно, целуй, – сдалась я.
Просияв, он подскочил ко мне и, смело обняв, чмокнул в правую щеку.
– Ну все! – Я всплеснула руками. – Прощай, моя репутация!
– Чего это! Тебя, между прочим, жених поцеловал! – Он, не упустив момента, чмокнул еще раз в ту же щеку.
– Все равно неприлично, – сокрушалась я.
– А если я ночью за тобой приду, сбежишь со мной?
– Нельзя так, Оуэн. Мы маленькие. – Неуклюже обняв его, я слегка покраснела. – Без взрослых никак…
– Я смогу тебя защитить. К тому же отец поругается и смирится. Не любит он просто магов.
– А мой не любит драконов, – призналась я.
– Это он зря. Мы сильные и храбрые. – Оуэн сжал меня, показывая, насколько крепки его руки. – Можно еще раз поцелую?
– Ну нет уж, только после свадьбы.
– Ну разок. – Он попытался снова дотянуться до моей щеки.
– Нет, и все тут, – взбунтовалась я. – Не порть мою репутацию! А то никакое приданое дело не поправит.
Брякнула и еще больше покраснела. Не было у меня сундука с новенькими простынями да скатертями. Эх…
– Ой, эти ваши девчачьи заморочки, – фыркнул Оуэн. – Вот у драконов муж всем обеспечивает жену и еще и сам калым платит. Нужны мне эти твои платочки носовые?!
– Тебе не нужны, мне надо, – проворчала я уязвленно. – Нечего тут. Приданое – это лицо невесты.
– Лицо – это лицо. Оно вон у тебя какое красивое. Я за тебя любой калым отдам.
– Побереги калым-то, – тут же возмутилась я. – Нечего семейное добро разбазаривать. Папа говорит, муж хозяйственным должен быть, а ты…
– А я очень хозяйственный. Да я самый хозяйственный из драконов! Айла, ты только за другого замуж не выходи.
– И не подумаю. – Я выбралась из его объятий. – Что я, пустоголовая, что ли? Ты ушел, а я через день и имя позабыла?
Пройдя по поляне, поднялась на пригорок и взглянула вниз. Прямо подо мной бурлила глубокая полноводная река. Грязная вода, ударяясь о глинистый берег, уносила за собой поднятую муть.
В Воротянке, особенно в этом месте, никто никогда не купался. И дело даже не в крутом высоком обрыве. Нет.
Водовороты!
Меня с детства пугали ими братья. Жуткие истории о тех несчастных, кого туда скидывали разбойники. О маленьких девочках, которые не слушали старших и падали в омут этих грязных вод. О разъяренных утопленниках, что выползают на берег в полнолуние и поджидают путников в кустах у дороги. И я верила, особенно когда они грозились скинуть вниз и меня, если не буду их слушаться.
Эти могли.
И глазом не моргнули бы, начни я тонуть.
В общем, все знали: кто попадает в реку, сразу уносится на дно и обратно не всплывает.
– Айла, немедленно отойди оттуда! – Ухватив меня за руку, Оуэн оттащил от обрыва на несколько шагов. – Мало ли, сползет земля – и поймать не успею.
Хм… я покосилась на песчаный пригорок с рублеными краями.
– А сам ты в это веришь? – тихо поинтересовалась у друга, страшась снова услышать о склизких синих вонючих утопленниках.
– Во что? – Оуэн непонимающе уставился на меня.
– В водовороты! Мне братья говорили, что если в воду упадешь, то уже не найдут никогда. Река заберет насовсем. Навсегда! И не выпустит.
– Найдут у деревни, – отмахнулся он. – Сказки все это для ребятни. Тела у пастбища на поверхность выбрасывает.
– И все мертвые? – выдохнула, представляя в камышах среди коров мертвяков,
