(Но 23 апреля, когда Джо Малик и Тобиас Найт закладывали бомбу в редакцию «Конфронтэйшн», а Дили-Лама телепатически передавал Хагбарду Челине, что ещё не слишком поздно отступить, Джо после секундного колебания наконец выпалил:
— Можем ли мы быть уверены? Можем ли мы быть по-настоящему уверены?
Тобиас Найт поднял на него усталые глаза.
— Мы ни в чем не можем быть уверены, — откровенно ответил он. — Вот уже пять раз Челине неожиданно появлялся на банкетах, где присутствовал Дрейк, и в каждом разговоре обязательно всплывала метафора о марионетке, а также излюбленная тема Челине насчёт подсознательного саботажника, живущего в каждом из нас. Что ещё можно предположить?
Он поставил таймер на 2:30 ночи, а затем снова посмотрел в глаза Джо. — Жаль, что я не смог дать Джорджу достаточно намёков, — промямлил Джо.
— Ты дал ему слишком чертовски много намёков, — пробормотал в ответ Найт, закрывая чемоданчик с бомбой.)
1 апреля, когда «Божья молния» маршировала вокруг площади ООН, а капитана Текилья-и-Моту вывели на расстрел, Джон Диллинджер встал из позы лотоса и перестал транслировать магическую математику. Он потянулся, встряхнулся всем телом, как собака, и двинулся по туннелю под зданием ООН в сторону «Контроля аллигаторов». Йога «Ордена Восточного Храма» всегда вводила его в состояние напряжения; он радовался, что теперь с ней покончено и можно вернуться к повседневным обязанностям.
У двери «КА» его остановила охранница. Джон предъявил ей пластиковую карточку с изображением глаза в пирамиде. Охранница, женщина сурового вида, чью фотографию Джон встречал в газетах, называвших её «лидером движения Радикальных Лесбиянок», опустила его карточку в стенную щель; карточка сразу же выскочила обратно и зажёгся зелёный свет.
— Проходите, — сказала охранница. — Heute die Welt[1].
— Morgens das Sonnensystem[2], — ответил Джон.
Он вошёл в бежевый пластиковый подземный мир «Контроля аллигаторов» и двинулся по геодезическим коридорам к двери с надписью «Мониторинг монотонности». Достигнув этой цели, он вставил карточку в нужную щель. Снова зажёгся зелёный свет, и дверь открылась.
Сидевшая за столом из того же бежевого пластика, которым было отделано всё главное управление «Контроля аллигаторов», Тэффи Рейнгольд в мини-юбке, элегантная и привлекательная, несмотря на возраст и седину, оторвала взгляд от печатной машинки и, узнав Джона, расплылась в улыбке.
— Джон, — радостно сказала она. — Какими судьбами?
— Надо повидаться с твоим шефом, — ответил он. — Но сначала хочу тебя спросить: знаешь ли ты, что фигурируешь ещё в одной книге?
— В новом романе Эдисона Йерби? — Тэффи философски пожала плечами. — По крайней мере, он поступил со мной лучше, чем Атланта Хоуп в романе «Телемах чихнул».
— Согласен, но как этому парню удалось так много узнать? Некоторые эпизоды в романе абсолютно правдивы. Он что, тоже в Ордене? — Утечка мыслей, — ответила Тэффи. — Ты же знаешь этих писателей. Один иллюминатский маг специально просканировал Йерби и пришёл к выводу, что тот всё придумал. У него не было никакой информации. Мы имели дело с такой же утечкой мыслей, когда Кондон написал «Маньчжурского кандидата». — Она передёрнула плечами. — Порой случается и такое.
— Возможно, — рассеянно сказал Джон. — Ладно, сообщи шефу, что я здесь.
Через минуту он вошёл в кабинет, где его шумно приветствовал старик, сидящий в инвалидной коляске.
— Привет, Джон, как здорово увидеться с тобой снова, — сказал он проникновенным голосом, который когда-то завораживал миллионы людей; если бы не голос, в старце трудно было бы узнать некогда обаятельного и подвижного Франклина Делано Рузвельта.
— Как это тебя угораздило на такую работёнку? — поинтересовался Диллинджер, когда обмен приветствиями был закончен.
— Ты же знаешь эту нынешнюю кодлу в Агхарти, — проворчал Рузвельт. — «Новая кровь, новая кровь» — вот их боевой клич. А всех нас, старых преданных служак, выталкивают на второстепенные бюрократические посты.
— Помню твои похороны, — задумчиво произнёс Джон. — Я ведь тебе завидовал. Думал, ты отправишься прямо в Агхарти и будешь работать с самими Пятью. И вот что мы в итоге имеем… «Мониторинг монотонности» в «Контроле аллигаторов». Иногда Орден меня просто бесит!
— Осторожно, — сказал Рузвельт. — Они могут сканировать. А двойной агент вроде тебя, Джон, всегда находится под особым наблюдением. Кроме того, на самом деле всё не так уж плохо, если учесть, как они отреагировали в Агхарти, когда в конце сороковых начали появляться откровения насчёт Перл-Харбора. Знаешь, я ведь не очень-то изящно провернул это дело, так что они имели полное право меня понизить. И потом, мне интересно работать в «Контроле аллигаторов».
— Ну, не знаю, — с сомнением произнёс Джон. — Я никогда не понимал смысла этого проекта.
— Это очень важная работа, — с серьёзным видом сказал Рузвельт. — Нью-Йорк и Чикаго — наши главные полигоны для испытания уровня толерантности личелов. В Чикаго мы концентрируемся лишь на безобразии и жестокости, а в Нью-Йорке проводим ещё и долгосрочное изучение скуки. Вот тут-то и необходим «Контроль аллигаторов». Мы должны поддерживать минимальное количество этих тварей в канализационных трубах, чтобы санитарный надзор не возобновил свою собственную программу «Отлов аллигаторов». Это означало бы возможность приключений для молодых самцов-личелов. Добровольцы-охотники, опасность, подземная мистика… понимаешь? По этой же причине мы убрали с улиц троллейбусы: ездить в них было веселее, чем в автобусах. Поверь мне, «Мониторинг монотонности» — очень важная часть нью-йоркского проекта.
— Я видел психиатрическую статистику, — сказал Джон, кивая. — Около семидесяти процентов жителей густонаселённой части Манхэттена — потенциальные психотики.
— К 1980 году мы доведём их количество до восьмидесяти процентов! — воскликнул Рузвельт с былой непреклонностью во взгляде. Он вставил косяк в мундштук слоновой кости и, лихо стиснув его зубами под знаменитым «рузвельтовским углом», добавил:
— А мы благодаря эликсиру Саббаха обладаем иммунитетом. — Он радостно процитировал: «Трава получше, чем милтаун[3], может путь оправдать пред человеком Божий». — Но что привело тебя сюда, Джон?
— Небольшое дельце, — ответил Диллинджер. — В моей организации есть человек по фамилии Малик, который слишком близко подобрался к секрету всей игры. Мне нужна помощь здесь, в Нью-Йорке. Его надо бы отправить охотиться за снарками до тех пор, пока не наступит первое мая. Я бы хотел узнать, кто из твоих сотрудников может подобраться к нему поближе.
