смерти отчима и отъезда брата, Арая осталась единственной, кто мог это сделать, хотя видит Богиня, ей совершенно не хотелось уезжать. Всю дорогу сердце было не на месте, и вот как чувствовала — в один из дней ее догнал гонец с посланием из поместья.
Снова хлестнув тяжело дышащее животное по крупу, девушка с силой сжала поводья и тихо застонала. Но слезы так и не пролились, хотя завыть хотелось со страшной силой.
Как это все не вовремя!
Ворвавшись на территорию поместья, Арая резко затормозила перед входом, спрыгнула вниз и, не останавливаясь ни на мгновение, бросилась внутрь. К ней уже спешил дворецкий, бледный и осунувшийся, но все еще пытающийся держать лицо:
— Госпожа…
— Как она? — порывисто выдохнула Арая, шагая в сторону покоев матери.
Их шаги гулко раздавались в тишине замершего поместья. Семенящие, шаркающие — дворецкого, и резкие громкие — Арайи. Каждый шаг отдавался в голове девушки ударом колокола, отсчитывающего ускользающие секунды. За всю жизнь, проведенную в этом доме, она не чувствовала такого густого напряжения, сковавшего всех живущих здесь.
За ней оставалась цепочка мокрых грязных следов. Обычно девушка не позволяла себе пачкать любимые мамины ковры, но сейчас на переобувание не было времени. Горничные отскакивали в сторону и тут же склоняли головы. Арая настолько спешила, что не замечала их встревоженные взгляды, брошенные ей в спину.
— Госпожа Этель очень плоха. С ней сейчас лекарь, но…
— Поняла, — кивнула Арая, не затормозив даже перед дверями в покои.
Распахнув их, она тут же услышала надсадный кашель. Дворецкий остался в коридоре, тактично затворив за спиной молодой леди двери. Девушка замерла на несколько секунд, вслушиваясь.
Сердце сжалось от страха, но Арая все же поджала губы и приблизилась к постели.
— Госпожа… — тут же склонился перед ней лекарь.
Девушка даже не взглянула в его сторону. Все ее внимание было сосредоточенно на матери, непрерывно кашляющей. Лицо ее, уже давно не радующее красками жизни, теперь раскраснелось от натуги, глаза заслезились, а потрескавшиеся сухие пальцы сжимали одеяло так сильно, что казалось, будто еще мгновение, и кожа лопнет, обнажив белые кости.
Арая сглотнула и поспешила налить воды. Осторожно приподняв голову матери, она приложила стакан к ее губам. Женщина попыталась отпить, булькнула, снова закашлялась. Вода намочила ворот ее ночной рубашки, а по щеке скатилась одинокая слеза.
Девушка не знала, что еще сделать.
Несколько минут ее мать не могла успокоиться, беспомощно борясь с кашлем. Пока постепенно он не сошел на нет и она, наконец, не смогла спокойно вздохнуть. Арая ее не торопила. Женщина безразлично смотрела в потолок, и дочери стало казаться, будто она уже…
Но вдруг сухие губы шевельнулись:
— Оставь нас.
Лекарь, отмеряющий новую порцию лекарства, тут же бросил это дело, порывисто поклонился и вышел из спальни. Мать протянула руку, которую тут же подхватила Арая, и прошептала:
— Мое время пришло, дорогая.
— Матушка, — голос дрогнул, но отрицать очевидное девушка не могла. Все, что она могла — это изо всех сил сдерживать слезы.
— Не плачь, — уголок губ дернулся, но на улыбку у леди Этель сил совсем не осталось. — В смерти нет ничего страшного.
— А как же Матти? — Арая требовательно взглянула в глаза матери.
Этот вопрос она поднимала каждый раз, когда мать приходила в себя. Но та только пыталась отвернуться в ответ, и ничего не говорила. Вот и в этот раз взгляд ее скользнул в сторону.
Арая подозревала, что любви в ее некогда сильной и статной матери было не так много. И этот запас, выделенный ей на всю жизнь, она расходовала очень экономно. За все время, как знала дочь, мать любила очень ограниченный круг лиц, но все же к тому моменту, как у нее родился малыш Матти, любви еще и на него совсем не осталось.
И сейчас, спустя три года после его рождения, этот запас окончательно израсходован.
Взгляд матери снова вернулся к лицу Арайи, и та вздрогнула от появившегося в нем странного огонька. Но не успела девушка задуматься, как мать шепнула:
— Послушай… Я должна сказать…
— Я слушаю, мама, — Арая сдерживалась из последних сил, чтобы не заплакать. Ни к чему сейчас давать волю чувствам, когда на счету каждая секунда.
— Я должна… сказать… — женщина снова закашлялась, но быстро справилась с новым приступом. — Передай… ему…
— Кому? Что передать?
В голове Арайи пролетело множество имен. Кому леди Этель хотела адресовать свои последние слова? Старшему сыну? Может, малышу Матти? А может…
Начавшаяся цепочка мыслей мгновенно оборвалась:
— Твоему… отцу…
Резко втянув воздух, девушка отвернулась и сжала кулаки. Отцу! Из всех разумных, что окружали мать, она решила сказать что-то именно отцу! Этому подлому, наглому, высокомерному уб…
— Нет, — тряхнула головой Арая. И вздрогнула, когда ее руки коснулись сухие шершавые пальцы.
— Передай…
Склонившись над матерью, девушка горячо зашептала:
— Он предал тебя! Он предал нас! Ты понимаешь это?
— Передай… — еще тише ответила женщина. Глаза ее больше не блестели, а постепенно закрывались. Рука обессиленно упала на одеяло.
У Арайи ком встал в горле. Зажмурившись, она подхватила мамино запястье и прижалась к нему лбом. Ей хотелось забраться на кровать и прижаться к женщине всем телом, как она делала когда-то в далеком детстве. Вновь ощутить это чувство защищенности и тепла, что исходило от матери.
Арае было до безумия страшно.
— Ты сама учила меня не обещать того, что ты не в силах исполнить, — голос задрожал, еще секунда, и из глаз польются горячие слезы.
Леди Этель только тяжело вздохнула:
— Прости… Моя вина, что ты…
Кашель снова одолел женщину, заставляя жмуриться от боли. Арая смотрела нее и чувствовала, как гул в голове нарастает. Неужели для матери это действительно так важно? Сказать что-то тому, кого не видела уже больше восемнадцати лет?
И имеет ли Арая право препятствовать ее желанию?
Решившись, девушка наклонилась как можно ближе к матери и едва смогла выговорить:
— Что мне… ему сказать?
Губы женщины дрогнули. Голос был еле слышен, так что Арайе пришлось наклониться еще ближе и сосредоточиться на хрупких как первый снег словах. Они таяли на глазах, растворялись в воздухе, но оседали в памяти девушки, будто высеченные на гранитной плите. Даже если бы захотела, Арая никогда не смогла бы забыть последние слова своей матери.
Сказав их, женщина выдохнула с облегчением. Теплое дыхание коснулось щеки девушки… и замерло.
Арая медленно отстранилась, больше не сдерживая бушевавший внутри ураган. По ее лицу покатились слезы, губы скривились. Хотелось расколотить что-нибудь, разрушить, сломать.
Но глядя на мирно лежащую в кровати женщину,
