руками, пытаясь восстановить равновесие, но было уже поздно. Я схватилась за выступ подоконника, чтобы удержаться, но мое тело было слишком тяжелым для меня, и мои руки соскользнули. Я до сих пор помню глухой удар моей спины о землю, и то, как весь воздух вышибло из моих легких. Я никогда прежде не испытывала такой боли. Мне хотелось плакать, но я не могла. Все, что я могла делать — это лежать, задыхаясь, пытаясь двигаться, в то время как все болело. Сильнее всего болело колено. Я попыталась согнуть ногу и закричала от жара, распространяющегося от него по всему телу.
«Боже мой!» — Было первым, что я услышала среди множества криков и проклятий. Когда моя няня упала на колени рядом со мной, ее обычная ухмылка превратилась в гримасу ужаса. Я поняла, что дело плохо, просто по тому, как она смотрела на меня. Она никогда не смотрела на меня до этого момента.
— Малышка нуждается во мне, мне удалось выйти так быстро, как только это было возможно. Я должна помочь ей, пока не стало слишком поздно!
— Ты ничем не можешь ей помочь! Успокойся!
Ладонь ударила по ее ярко накрашенным розовым губам, и я услышала другой истерический припадок рядом со мной.
— Там так много крови. Я никогда не видела столько крови в своей жизни! Посмотри на меня, Виктория! Ты меня слышишь? Не смей терять сознание!
Все почернело…
В темноте горело пламя… Пламя танцевало, как будто могущественное дыхание раздувало его. Оно исчезло и затем вновь появилось, став более высоким, притягивая меня к нему. «Если ты играешь с огнем, ты обожжешься», пел обольстительный голос.
— Тебе не нужен свет. Останься. Останься со мной в темноте.
Я проигнорировала голос, звучащий все ближе, и протянула руку. Произошло то, о чем голос предупреждал меня. Пламя перекинулось на мой рукав. Я отскочила назад, хлопая по руке, пытаясь сбить огонь с моей одежды. Одно пламя разделилось и превратилось в два… затем три… четыре… и так до тех пор, пока оно не поглотило меня целиком. Была боль, сильная боль. Но, как змея сбрасывает свою изношенную кожу, также и я чувствовала, что старая я стала исчезать. Я приветствовала это. Я жаждала этого. Из пламени огня, груды пепла и темноты я попала прямо в яркий свет. В течение секунды я была свободна, невесома. В полной гармонии.
— Виктория! — Раздался крик, и я распахнула глаза для мигающих огней машины скорой помощи.
Глава 2
Старые раны
Виктория
Я изо всех сил пытаюсь не отставать. Рука моей матери крепко сжимает мою, когда она тянет меня вперед, направляясь к стеклянной двери в кирпичном здании. Фиксатор на моей ноге жесткий, в нем трудно поспевать за мамой. Дойдя до двери, мама резко останавливается, наклоняется ко мне и гладит по щеке:
— Эй, посмотри на меня, не волнуйся. Физиотерапевты здесь отличные. Они обязательно поставят тебя на ноги. В один прекрасный день ты будешь стоять на вершине пирамиды группы поддержки твоей школы так же, как и я когда-то. А это все останется лишь далеким воспоминанием.
На стекле большими белыми буквами написано «Центр реабилитации и Здоровья».
После смерти бабушки мое полное выздоровление и восстановление мама сделала единственным объектом своего пристального внимания.
Автоматические двери открылись, и я юркнула внутрь здания. Когда мы оказываемся внутри, к моей матери приближается леди с улыбкой на лице и клипбордом в руках. Она похожа на одну из тех женщин, которых можно увидеть в утренних телепередачах — выполняющих растяжку на голубых матах в расслабляющей обстановке. Она даже одета как для тренировки.
— Я хотела бы остаться! — Говорит моя мать женщине.
— Сожалею, но я действительно должна работать только с Викторией, — умные голубые глаза женщины обращаются ко мне, — у нас получится, не так ли?..
Я утвердительно киваю, отпуская руку матери.
— Я все же хотела бы остаться, — говорит моя мама, — думаю, моя дочь справилась бы лучше, если бы я была с ней.
Женщина переворачивает клипборд, удобнее устраивая его на сгибе руки, и выдыхает:
— Миссис Андерсон, я знаю, что Вы хотите видеть дочь снова полностью здоровой, но Вы должны доверять мне. Мое внимание должно быть сосредоточено на ней одной, а не распыляться на вас обеих. Сожалею, но если Вы не готовы позволить мне сделать свою работу…
— Хорошо. Отлично! — Злится моя мать. Ее взгляд обращается ко мне, — я вернусь через час. Потрудись.
Это единственный способ сделать так, чтобы все наладилось.
Она выходит через автоматическую дверь, и я вздыхаю с облегчением.
Женщина наклоняется, опираясь ладонями о колени, ее сверкающие голубые глаза смотрят на меня:
— Ну что же, мисс Виктория, мы должны проделать большую работу, пожалуйста, следуйте за мной.
Я делаю так, как говорят, но моя правая нога неподвижна в жестком фиксаторе, поэтому я подволакиваю ее боком рядом с собой.
Женщина приводит меня в солнечную комнату с длинными стеклянными окнами с трех сторон. Тренажерное оборудование заполняет комнату: разновесы, велосипеды и беговые дорожки.
— Между прочим… твои косички очень милые, — говорит она, дергая одну.
— Спасибо, — я улыбаюсь.
— Садись, — говорит женщина, показывая на деревянный стул. Я опускаюсь на него, держа свою правую ногу прямо. Она тянет свой стул, поворачивая его перед моим, — меня зовут Шерри.
Ее взгляд устремляется на мою здоровую ногу, качающуюся взад и вперед.
— Ты нервничаешь? — спрашивает она.
— Немного, — признаюсь я.
— Понятно, ты много пережила для своего возраста.
Она листает страницы в клипборде, обращаясь больше к самой себе, чем ко мне:
— Вижу, что ты перенесла повреждение бедренных нервов, сломала тазовые кости и запястье. Две операции на твоей ноге завершились вживлением титанового штифта, — ее взгляд устремился на меня, — ты понимаешь что-либо из этого?
Я отрицательно качаю головой. Шерри наклоняется в сторону и откладывает клипборд.
— Ну, вот все, что тебе действительно нужно знать. Я буду работать с тобой в течение ближайших нескольких
