волосах…
— На что еще ты готова? — услышала голос мужа.
— На всё, — Тамила поднялась с его колен, приподняла шелковую комбинацию и принялась спускать трусики.
Господи.
Господи боже мой!
Так вот почему Паша просил найти Глебу другую девушку…
Чтобы оставить эту себе.
— Папа, — судя по шепоту Глеба он тоже не хочет верить своим глазам. — Ты… Я убью тебя!
Сын отодвинул меня и понёсся на отца.
Глава 2
Это просто фрагмент из кошмара. Самый жуткий, когда по спине пот стекает и ладони становятся влажными. Тот самый миг, когда я с криком проснуться должна, уткнуться в плечо мужа, ощутить на себе его руки…
Его рука летит в воздухе, блокирует удар сына. Но Глеб в бешенстве, и муж не рассчитал, он другую его руку пропустил — Глеб ударил отца кулаком в губы.
Это будто уличная драка, у сына не голос, а рев:
— Сука! Гандон!
У мужа губы в крови, красная струйка из уголка рта вниз ползет, до подбородка. Он перехватил руки сына, сжал — и Глеб ойкнул от боли.
— Паша, — шагнула в кабинет, позабыв о девушке, которая не просто вечер разрушила — жизнь мою сегодня сломала, я не вижу ее, вижу лишь, как больно моему сыну. — Ты в своем уме? — накрыла кулаки мужа ладонями, ногтями впилась в кожу, в попытке оторвать его руки от нашего сына. — Паша!
Муж отпустил Глеба. Сын покачнулся, но устоял.
Мне это снится, снится…
— Если бы я на отца поднял руку, — ровным голосом выговорил Паша. — Я бы уже в училище солдатскими сапогами землю месил.
— Ты девушку мою трахнул! — заорал сын.
У меня пальцы в кулаки сжались, ногти в кожу впились — больно, но что угодно, лишь бы не поднять ладони к ушам. Нельзя отгораживаться, это мой дом, моя семья.
Я должна это слышать.
— С вещами на выход. Такси сама себе закажешь, — муж распахнул дверь и шагнул из кабинета. — Тамила.
Девушка нашего сына с громкими воплями бросилась мимо него в коридор.
Совсем еще девчонка. Сколько ей, восемнадцать, как и Глебу? И уже такое откровенное, женское белье носит, она трусики снять успела — эта кружевная тряпка дикой кляксой белеет на полу возле стола моего мужа.
— Я с ней! — бросил Глеб. Машинально удержала сына за ворот футболки, потянула к себе.
— Глеб, успокойся.
— Успокоиться? — проорал сын мне в лицо. — Ты видела, что он с ней сделал, мам! Я у нее сам спрошу, мне надо, я должен, — он рванулся из моих рук и вылетел в коридор.
— Глеб! — побежала за сыном. У моего ребенка взгляд дикий, я никогда такого не видела. Выскочила на крыльцо и прикрикнула. — Глеб, не смей!
Он прыгнул в машину. И рванул прямиком к распахнутой калитке, за которой скрылась Тамила.
— Глеб, нет! — побежала по ступенькам. И остолбенела, когда машина сына с размаху протаранила калитку, вырвалась за наш участок, оставив после себя грохот железа и гул в ушах.
— Дыши, — прозвучал за спиной знакомый голос.
А я не могу, не хватает воздуха, открытым ртом его ловлю и не получается.
— На меня смотри, Ася, — потребовал муж и сдавил мои бедра толкнул на себя.
Впечаталась в него, тело к телу, и наша близость вывела меня из транса, оборвал приступ, я задыхаться перестала, полной грудью сделала вдох.
— Это не то, что ты подумала, — сказал Паша избитую фразу, я бы рассмеялась, звонко, по-настоящему, но не могу — в глазах слезы, и я не вижу его лица.
— Ася, что у нас за семья? Какого черта вы из-за этой шалавы кидаетесь на меня? Она мне не нужна. Не собирался я ее трахать. Успокоилась?
— А надо? — из меня вырвался нервный смешок. Сморгнула слезы, и влага на ресницах осела, я в упор посмотрела на мужа. — Ночью. В кабинете. С девушкой нашего сына. Паша… — мне противно с ним говорить. И смотреть противно на расстегнутый воротничок рубашки, узоры татуировки, что драконьим хвостом от шеи тянутся и прячутся в волосах, я видеть не могу массивную золотую цепь с крестом, каждое звено о его кожу греется горячую, он возбужден.
— Она девушка нашего сына, — повторила в пустоту куда-то, ведь муж прекрасно знал об этом, когда ее целовал.
— Она шлюха, Ася, — он взял меня за плечи и встряхнул, заставил смотреть на него. — Она мне сразу не понравилась. И ты об этом знала. Она полезла на меня — я проверял, как далеко она зайдет. Ты мне не веришь? А чему тогда веришь?
Он проверял! Она трусы сняла и верхом на моего мужа уселась, а он мне басни рассказывает про какие-то проверки?
— Веришь мне? — повторил Паша.
— Нет. Своим глазам, — отбросила его руки. Его взгляд поймала — и удивилась, что каких-то пару часов назад я к его плечу прижималась, тепло его кожи собирала губами. — На твоих презентациях куча женщин. Бери любую. За что ты так с Глебом? Почему с его девушкой?
Я спрашиваю спокойно. Ведь дело касается нашего сына. Паша не просто увел модельку с презентации в вип-кабинку, он в нашем доме, с Тамилой… Он прекрасно видел, как сын влюблен в эту девушку.
И целовался с ней.
Может, не впервые.
— Мне не нужны другие женщины, — муж сказал это так убедительно, словно с ума меня свести хочет, заморочить, внушить, что мне все это показалось. Жестокая игра разума, болезнь моего рассудка. — Ася, сколько мы с тобой вместе? Если бы я захотел переспать с другой — я бы не палился перед всей семьей, или ты считаешь меня идиотом?
Не считаю.
Но я видела. И наш сын видел.
— Ты не думал, что дочка войдет? — спросила и зябко повела плечами на ветру. — Ты не думал, — самой себе ответила. — Паш. Уходи.
— Ушел, — он шагнул в дом, отступил с прохода и потребовал. — Заходи, Ася, не мерзни.
— Я не замерзла, — спор глупый, мы оба видим, как я трясусь. Но причина не холод осенней ночи — он, мерзавец, стоит на пороге нашего дома. — Презентации, Паш, — повторила.
