женских боях вольных стилей немного другие краеугольные камни. Это в меньшей степени спорт и в большей — шоу. Перспективы не у тех, кто лучше всех дерется, а у тех, которые сочетают умение драться и привлекательную внешность. Если у моей соперницы лицо кирпичом и груди нет — там уже неважно, кто в конце победит по очкам, потому что рекламные контракты и все такое прочее досталось бы мне и так, и так. Но вообще — да, я хорошо дерусь. Когда служила в морской пехоте — на тренировках раскатывала мужиков побольше себя.
— Так ты еще и в морской пехоте служила?
— Ага.
Я немного помолчал, собираясь с мыслями.
— Слушай, а я тогда кто и что, если такая девушка, как ты, бросила ради меня спорт?
Марина замялась.
— Ну… ты — это ты. Просто ты клевый и мне сразу понравился.
— То есть, я по большому счету просто парень с улицы и ты в меня внезапно взяла да втюрилась?
— Ну, вроде того.
— Хм… А кем я работаю? Кто по специальности?
— Понятия не имею, ты не работаешь.
Меня всего передернуло. Если окажется, что я альфонс — просто с разбегу нырну через перила балкона.
— В смысле — не работаю?! А за счет чего или кого я в таком случае живу?
— За счет этого дома.
— Какого дома?
Марина неопределенно обвела руками вокруг себя.
— Этого. Весь дом принадлежит тебе, мы находимся в пентхаузе, а четыре этажа под нами сдаются внаем. Восемь квартир, как бы, недвижимость приличная в приличном районе.
Я мысленно перевожу дух. Так, вроде намечается неплохая картина. У меня есть собственность, стабильный доход и красивая жена — так что никаких неприятных открытий вроде бы больше не предвидится. Амнезия — это плохо, но все не так печально, если это моя единственная неприятность.
— Извини за нескромный вопрос… А этот дом сильно прибавил мне клевости в твоих глазах?
Она сердито уперла руки в бока:
— Эй, эй, полегче на поворотах, и нос опусти пониже! Не так уж ты и богат, между прочим. Нам хватает на безбедную жизнь — и только. Сгонять на Мальдивы мы можем, только если мне повезет с рекламными доходами и фотосессиями… Бывает нечасто, но если бывает — за день почти как твой недельный доход с ренты.
— Ладно-ладно, — примирительно сказал я. — Я не имел в виду ничего обидного, просто заново пытаюсь отстроить свою реальность по кирпичику. Ну, раз ты вышла за меня не ради денег — я спокоен и счастлив. Идем дальше спать, утро вечера мудренее. А завтра, может быть, пойду к врачу.
***
Утро облегчения не принесло.
Ночью я спал плохо, мне снова и снова снился тот же самый сон, в котором я пытаюсь убежать от танкового фугаса по вязкому снегу и в самый последний момент оборачиваюсь, только чтобы увидеть фатальный выстрел.
Память ко мне не вернулась: я просто ничего не помню. Вот ничего и точка, только этот гребаный сон.
Ну и в довершение всего, когда я пошел умываться в ванную, из «зазеркалья» на меня взглянул совершенно незнакомый парень. На какой-то миг мне даже показалось, что это и не зеркало, а просто окно в стене, выходящее в чужую ванную — но нет. Этот парень выше среднего, с правильными чертами волевого, но не очень броского лица — я сам. Черт, что должно было со мной произойти, чтобы я забыл собственное лицо?!
Марина сварганила яичницу с колбасой, но, несмотря на замечательный вкус, завтрак прошел как-то напряженно.
— Ты правда собираешься к врачу? — спросила она.
Я вздохнул.
— Только что из зеркала на меня посмотрел абсолютно незнакомый человек с чужим лицом. Я совершенно не помню прошлого: ни вчерашнего вечера, ни секса с тобой, который у нас, видимо, случился, ни того, что было год назад, ни даже детства. Какие у меня еще варианты? Ты ведь понимаешь, что тут уже дело даже не в том, что я фактически потерял всю свою жизнь, а в том, что у этой напасти есть какая-то причина, которая может аукнуться снова.
— Квадратный спектр всех яблок синих. Кир, тебе не нужно идти к врачу.
— Чего-чего?! — переспросил я. — Какой еще спектр синих яблок?!
Марина вздрогнула, ее глаза стали круглыми.
— Я не понимаю, что ты говоришь!
— Ты не понимаешь? Ты только что сказала какую-то хрень про квадратный спектр синих яблок!
— Я такого не говорила!!!
Мы смотрим друг на друга ошарашенно.
— Но я совершенно четко услышал эти слова перед тем, как ты сказала, что мне не нужно к врачу.
— Но я этого не говорила! Я сказала, что тебе действительно стоит сходить к врачу!
Я немного помолчал.
— Ну вот. Теперь я не только все забыл, но и слышу то, чего нет. Да, мне точно надо к медикам… только знаешь, я не помню, куда идти. Где ближайшая больница? Вызови мне такси, пожалуйста.
— Хорошо, — сказала она, встала и вышла из кухни.
С тяжелым сердцем я доел яичницу, докинул себе добавку со сковородки и, стоя у плиты, услыхал шаги в коридоре.
Поворачиваю голову, собираясь отпустить комплимент про готовку — и вижу черное дуло револьвера, направленного мне в голову.
Вспышки не было, как и оглушительного выстрела — только хлопок. Я успел увести голову влево с линии выстрела еще в тот момент, когда палец Марины потянул за спуск, по уху прошелся холодок — и еще один хлопок позади, теперь уже погромче. Разрывная, твою ж мать, пуля!
Размахиваюсь сковородой, уже пустой, одновременно качнувшись вправо, и Марина промахивается снова, всего на миллиметр, но промахивается.
В самый последний миг я подкорректировал рефлекс, и сковорода полетела не в голову, а в руку, держащую оружие. Марина умудрилась не выпустить револьвер и даже смягчить как-то удар, тем более что сковородка легкая. Однако ствол оружия теперь смотрел в сторону и вниз, а ее палец зачем-то потянул за спуск снова — возможно, рефлекс или из-за болевого импульса — и поскольку Марина стояла в коридоре, то пуля попала в стену на уровне живота. Вспышка, громкий хлопок,
