дыра в блузке, резко подобравшись, выдохнул, — туда нельзя.
Комок нервов, в который я превратилась, сделал над собой усилие и беззаботным миролюбивым голосом спросил:
— Почему? Там, — я кивнула в сторону двери, — что-то сломалось?
В ситуации, если ты не понимаешь, что происходит и происходящее тебе не нравится, превратись в дурочку. Еще одна присказка тети.
— Ага, сломалось, — гыгыкнул незнакомец и в его руке блеснуло металлическое острие.
Нож! Точно нож! Наэлектризованность, которую я ощущала кожей, вдруг исчезла, уступив место мрачной тягучей тишине.
Осторожно. Очень осторожно делая вид, что смотрю в окно, скосила глаза на незнакомца.
Неопрятная прядь светлых волос, торчащая из капюшона. Заостренные черты лица, квадратный подбородок с ямочкой, нездоровые блики белков глаз. Серых.
Я влипла! Точно влипла! Ручка соседнего вагона так заманчиво притягивала взгляд. Не добегу, стучала в голове мысль. Не добегу. Перехватит. И назад бежать смысла нет. Там даже машиниста нет.
Я сразу вспомнила рассказы однокурсниц о банде, орудующей в пригородных электричках и нападающей на студенток. Тогда я эти россказни всерьез не воспринимала, очевидцев не было, и полиция состава преступления не находила. А девушки да, бывало, пропадали. Только кто знает, почему они пропадали? Может, бросали учебу, встретив любовь всей своей жизни? Или нет?
Я так и представила, как, сделав свое грязное дело, он выбросит мой труп в болото и никто не узнает, что со мной случилось.
Паника волной мурашек метнулась из груди к ногам и рукам, вгоняя их в дрожь. И дальше, к голове. Только не это. Не показывать, что мне страшно, не поддаваться.
— Ну что ты как неживая, — глаза незнакомца сверкнули, выдавая желтые склеры.
Еще и гепатит в придачу. Ну и везучая ты, Василина.
— А может я и в самом деле неживая?
Время, время… Мне нужно время, вот если бы его можно было уболтать…
— А мне фиолетово живая ты, или нет. Иди сюда, я сказал.
Скрип, раздавшийся за спиной, едва не заставил меня подпрыгнуть от неожиданности.
— О! Здорово, чуваки, — белобрысый перебросил нож в другую руку, а освободившейся похлопал руки вошедшим в тамбур парням, еще более потрепанного вида, чем он сам.
— Что тут у тебя? — пробурчал в ответ темноволосый из вошедших.
— Вы как раз вовремя, — растягивая слова и делая многозначительные паузы, нагнетал интригу белобрысый.
— У меня тут знакомая. Новая. Сейчас ближе знакомиться будем, — пробормотал он, подтвердив намерение движением таза. — Присоединяйтесь.
По тамбуру полились веселые грубоватые голоса. Через мгновение веселья стало меньше. Ему на смену пришло вожделение. Я чувствовала каждой клеткой кожи мощные разряды сексуальной энергии, исходившие от этой компашки. Они проникали в мозг и, подчиняя себе нейроны, электрической волной разбегались по телу. Жажда желания заполнила собой весь тамбур и яростно отзывалась в моей голове.
Горячая влажная рука, стряхнув с меня оцепенение, упала на плечо и поползла ниже.
Нет! Нет! Не таким я представляла свой первый секс!
Время замедлилось. Секунды растянулись и едва перетекали одна в другую. Я видела, как медленно поворачивает голову белобрысый, как переминаются с ноги на ногу его приятели.
Тамбур. Тесный. Узкий. Не развернуться. Нужно выйти отсюда, во что бы то ни стало. Я смутно помнила, что в поезде немного вагонов, а я вошла ближе к центру.
— Здесь нельзя.
В ответ брюнет притянул меня к себе и, прижав к своей потной рубашке, обдавая горячим дыханием, прошептал на ухо:
— Можно, я разрешаю.
— Там удобнее, — я мотнула головой в сторону пустого вагона. Совсем непонятно, на что я надеялась. Наверное, ни на что. Невзирая на это, неведомая внутренняя сила, настойчиво тянула меня прочь из тамбура в вагон. И неважно, что там никого нет.
Других мыслей в голове не осталось. Только одно: вагон, вагон, вагон.
— Да, ладно, пошли в вагон, — рыжему из компании, стоявшему дальше всех, надоело быть не у дел, и он решительно потянул ручку двери на себя.
Первым шел самый нетерпеливый из компании, рыжий. Следом мы с брюнетом. Замыкал шествие белобрысый.
Их вожделение распространилось и на меня. Хотелось лететь по этим волнам восторга и упоения. Еще, еще и еще.
Сопротивляться мороку было сложно, почти невозможно. Он давил, подчинял. И я уже не понимала, я этого хочу по своей воле, или меня никто не спросил?
Сконцентрируйся. На чем угодно сконцентрируйся. Оставь позади чужие эмоции, концентрируйся только на своих чувствах.
Я невидящими глазами шарила по стенам вагона в поиске, за что же зацепиться.
Разбитая лампа! Ты моя хорошая!
Пластик прозрачный, выломан на середине и лампочки внутри нет. Только бежевый патрон с двумя блестящими крючками.
Это работает! Все эмоции остались где-то там, далеко позади. Мысли и чувства снова стали свободны. Ничего не существует кроме этих двух блестящих контактов в патроне, ничего…
Не успела я обдумать ситуацию, как мои ноги сами дернулись в сторону белобрысого, все еще шедшего позади, и я с размаха влепила ему правой коленкой, ободранной еще из-за падения на железнодорожную насыпь, куда положено бить в таких случаях.
Одновременно досталось и брюнету, отчего он, перегородив дорогу рыжему, неловко шлепнулся на скамью.
А я изо всех сил помчалась к двери, в которую мы только что вошли. Еле успела и еще слегка приложила ею белобрысого, очухавшегося быстрее остальных и рванувшего в погоню.
Бежать! Как можно быстрее бежать!
Вот только куда бежать?
Я лихорадочно смотрела по сторонам. Пусто. Людей нет. Туалет? Нет. Сломают дверь. Один вагон, другой. Ура, там люди!
Но я ошиблась, приняв человекоподобные фигуры за настоящих людей. Хоть они и были живые, но в полном смысле людьми их не назвать.
Какой же это человек парализованный страхом, без воли? Это просто биоманекен.
Биоманекены, как я их про себя назвала, поняли, что происходит нехорошее, отвернулись к окну и сделали вид, что спят или их тут нет.
Топот ног за спиной усиливался. Время… Нет его у меня. Я
