похоже, что это был хороший секс. Со мной никто не флиртовал. Я никогда не испытывала оргазма. Никогда не была влюблена.
Я моргаю. Это как неожиданный удар по лицу. Что-если.
Что, если у меня осталось всего два хороших года? Что, если я умру, так и не пожив?
Что, если я всю жизнь проживу без любви? Без хорошего секса?
Мое сердце, соглашаясь со мной, колотится так, будто хочет вырваться из груди.
Я закрываю глаза и представляю, как мое сердце покидает мое тело. Куда оно отправится? Что оно будет делать?
Я так долго считала себя счастливой, а на самом деле была лишь счастливо несчастной.
Я провела всю свою жизнь тихо и безопасно ради своего отца, но правильные вещи кажутся сейчас такими… неправильными. Такими грустными. Такими скучными.
Этот мир прекрасен, а я наблюдаю, как жизнь проходит мимо меня.
Я издаю сдавленный писк. Я чувствую, как у меня перехватывает дыхание, как при панической атаке.
И тут меня осеняет.
Это не я боюсь смерти. Мои близкие боятся.
― Руби? ― раздается голос Макса.
― Сегодня мой день рождения, ― говорю я Максу.
― Да, Руби. ― Его голос звучит обеспокоенно. ― Я знаю. У нас внутри торт, который тает.
Это я таю.
Мне слишком жарко, я потею, а дождь все льет и льет. Отец разговаривает по телефону, и теперь я слышу звук машины скорой помощи, отчего мне хочется свернуться калачиком и… ну, не умереть, конечно, потому что это я уже пыталась сегодня сделать. Скорее, погрузиться в пучину изнурительного отчаяния своего существования, потому что единственное, чего я хочу, ― чтобы меня оставили в покое.
Позволили мне жить.
― Ты в порядке? ― спрашивает Макс. ― Рубс?
В ответ я отталкиваюсь от машины и ложусь на мокрый асфальт. Я раскидываю руки. Камешек впивается мне в плечо, а майский дождь просачивается сквозь платье, пробирая до костей.
Я прикладываю два пальца к шее. Я живу с СВТ1 достаточно долго, чтобы понимать свое сердцебиение. И мой учащенный пульс звучит как…
Время еще есть. Время еще есть. У меня еще есть время.
― Черт. ― Макс нависает надо мной, запустив руки в свои лохматые светлые волосы, словно готов вырвать их все. Я вижу яркую голубизну его глаз, таких же, как у меня, таких же, как у нашей матери. ― Где болит?
Я смотрю на белку, сидящую на дереве надо мной. Солнце светит ярче. Интенсивнее. В моей голове звучит панический голос брата. Краем глаза я вижу, как мои волосы цвета яркого клубничного блонда смешиваются с дождевой водой и медленно становятся грязно-рыже-коричневыми.
Мое сердце ускоряет свой ритм.
Я прижимаю ладонь к груди и вздыхаю.
― Везде.
Глава 1
Руби
МЕСЯЦ СПУСТЯ
Пора позвонить брату и подтвердить, что я жива.
Я паркую свой новый Бьюик Скайларк у бензоколонки и пересекаю пыльную парковку «Gas ‘N Go», чтобы добраться до единственного телефона-автомата, который сохранился в округе с семидесятых годов прошлого века. Хотя у меня есть мобильный телефон, использование телефона-автомата придает реальности моему путешествию.
Я отработала свою последнюю смену в «У Риты», сонном мексиканском ресторанчике в центре Уинслоу, штат Аризона. Это была банальная работа официантки, но чаевые были хорошими, а нагрузка минимальной. Я сохранила свою удаленную работу в туристическом агентстве, управляя их аккаунтом в социальных сетях, но мне нравится работать в таких местах. Всем нужна рука помощи, и если я могу стать этим человеком, я сделаю это. Забегаловки и бары ― это легкая подработка, которая позволяет мне двигаться дальше, когда я этого захочу.
И поверьте мне, я двигаюсь дальше.
Через неделю после моего происшествия с белкой, я в последний раз посетила своего кардиолога, а затем покинула Индиану. За последний месяц я видела и делала то, чего никогда не пробовала раньше. В Чарльстоне я сделала крошечную татуировку в виде линии ЭКГ на внутренней стороне безымянного пальца. Танцевала во второй линии в Новом Орлеане. Я видела дома на сваях в Галвестоне и ела лучший пирог в своей жизни в Ки-Уэсте.
Впервые за двадцать шесть лет жизни на этой земле я чувствую себя живой.
Как будто я заделала дыру внутри себя, о существовании которой и не подозревала.
Я жадная, безумная и влюбленная в эту жизнь. И я хочу увидеть больше. Увидеть все. Хочу рисковать.
Иногда ― и я ни за что не скажу об этом Максу ― мне не хочется возвращаться домой.
Я хочу бежать дальше и никогда не останавливаться.
Когда я опускаю монету в автомат, мужчина в потрепанных джинсах «Wrangler» приподнимает свою пыльную ковбойскую шляпу, проходя мимо меня. Его загорелое лицо изборождено морщинами, придающими ему мудрость и магнетическую привлекательность.
Очарованная, я улыбаюсь ему и машу рукой. Затем я зажимаю под мышкой купленную на заправке карту, беру телефонную трубку и набираю номер, который знаю наизусть.
Макс отвечает с укоризной:
― Возвращайся.
Я вздыхаю, улыбаясь тому, как он чертовски старается меня очаровать.
― Никогда.
― Где ты?
― Ты же знаешь, я не могу тебе этого сказать. Суперсекретное дело сестры.
Не то чтобы у моего отца или брата были какие-то юридические полномочия, если они меня разыщут. Я взрослый человек в здравом уме и твердой памяти, но у них есть удивительная способность заставлять меня чувствовать себя виноватой за то, что я не возвращаюсь домой, поэтому я буду держать свое местонахождение в секрете.
Пока меня нет, мои отец и брат могут вернуться к своей жизни. Им больше не нужно беспокоиться обо мне, не нужно парить надо мной со своей заботой. Они руководствуются благими намерениями и хотят защитить меня, но, оказавшись вдали от них, я словно сбросила с себя тяжелый груз. Я могу жить.
И они тоже.
Макс испускает многострадальный вздох. Я закрываю глаза и упираюсь лбом в стекло.
Я не могу победить. В любом случае, я не могу победить. Я причиняю им боль, когда я рядом, и я причиняю им боль, когда меня нет.
Тень беспокойства появляется в его голосе.
― Я переживаю за тебя.
Мои глаза распахиваются, и я спешу успокоить его.
― Не надо. У меня есть перцовый баллончик. И у меня не было приступов с января, ты же знаешь. Я принимаю все лекарства, и еженедельно связываюсь со своим врачом. Видишь? Я в полном порядке. ― Я смотрю, как по парковке проезжает великолепный черный Кадиллак. ―
