он остановился и крикнул:
— Халима, Акбар, посмотрите, что я принес!
Раздался ещё один голос, высокий:
— Аджу, дорогой, и что же ты принес?
— Я принес багиру!
Уютная тьма зашевелилась, шкура раздвинулась, и ко мне хлынул яркий свет, от которого я зажмурилась, а потом заморгала, привыкая к нему. Большая, широкая длиннопалая лапа вытащила меня наружу и я увидела еще двух зверей, похожих на моего. По запаху я поняла, что это самка и маленький самец.
— Аджу! Ну зачем, зачем ты её принес? Ты хоть головой иногда думаешь? Чем ты пантеру кормить будешь?
— Как чем? Молочком, конечно.
— Это сейчас молочком, а потом? Твоя багира во-о-от такой будет, ты об этом-то подумай! Ну ладно, давай её сюда.
Самка взяла меня, её лапы были меньше, тоньше и изящней, она понесла меня в… куда-то… может, это логово такое?
Здесь она повозилась, села, положила меня на ноги и сунула мне в рот нечто, из чего — о счастье! — потекло молоко!..
Я всхлипнула, вцепилась лапками в это нечто и, давясь от жадности, стала сосать живительную влагу. Халима смотрела на меня, Аджу склонился справа, придерживая меня одной лапой, слева тянул шейку Акбар, заглядывая матери через плечо. Все трое радостно скалились.
Постепенно я успокоилась, перестала давится и мерно зачмокала, а потом и задремала, сквозь дрему слушая голоса:
— Аджу, а сколько ей месяцев?
— И не месяцев даже, а две-три недели.
— Аджу, а что ты вообще знаешь о леопардах?
— Н-ну-у-у, глаза, например, открываются на шестой день, молочные зубы прорезываются через двадцать дней, полный набор появляется в сорок-сорок два дня, а постоянные зубы — в годовалом возрасте, а вот мясо начинают есть на шестой неделе от роду…
— А когда перестают сосать?
— В три месяца.
— Это кошмар, Аджу! А размеры?
— В среднем семь футов…
— Это ужас какой-то! Не пугай меня, бедную, в тебе-то шесть футов и два дюйма!
— Так я ж в высоту, а багиры — в длину…
— А… а высота?..
— Успокойся, Халимушка, фута три-четыре, чуть пониже ослика…
— Успокойся? Это я — успокойся? Да это просто **марвари какая-то! Ещё один вопрос, главный… Зачем ты её принес?
— У неё мать погибла, понимаешь, удав напал на логово и, похоже, успел проглотить детенышей, прежде чем мать вернулась, а эта малышка как-то спаслась, может сумела убежать, пока удав остальных кушал. И еще, Халима, ты не волнуйся, мы багиру не навсегда оставим, так, вырастим и отпустим на волю, согласна?
— Да! А то боюсь, как же её мясом кормить-то, это ж козу для неё забивать, что ли? И как-то её надо называть…
— А просто! Багирой.
Следующие три дня прошли для меня как в тумане, я плохо себя чувствовала, капризничала, постоянно чего-то просила, и Халима не выдержала, стала жаловаться на меня:
— Аджу! Я больше не могу, Багира просит есть каждые два часа, я устала.
Тот задумался, потом кивнул каким-то своим мыслям, забрал меня у жены и понес во двор, там крикнул:
— Акбар, привяжи Куну!
Из дома вылетела Халима, бросилась к ногам мужа и запричитала:
— Не надо, Аджу! Прошу тебя, не надо! Собака съест Багиру, я больше не буду жаловаться, отдай её мне, отдай!
Аджу поспешно поднял жену на ноги и строго сказал:
— Ай, жена, как плохо ты о муже думаешь! Разве я сказал, что хочу скормить Багиру Куне? Нет, жена! Я сказал — привязать Куну.
— Ай, верно… Но что же ты собираешься делать, Аджу, дорогой?
Я висела на руках Аджу и с интересом наблюдала за ними, как же они интересно общаются! Энергично кивают и мотают головами, всплескивают ладонями и машут руками.
— Смотри, Халима, смотри и учись.
С этими словами Аджу зашел в сарайчик, отодвинул в сторону пищавших щенков, взял пахнущую псиной подстилку и тщательно обтер ею меня, потом собрал щенят в кучу и положил меня к ним, после чего он с женой покинул сарайчик, оставив нас одних.
Спустя какое-то время к нам влетела Куна, симпатичная светло-жёлтая лаечка, бросилась к логову и торопливо обнюхала щенков и меня, тихо бормоча:
— Не понимаю… Вроде не мой щенок, но пахнет как мой… Ты кто? У меня точно нет такой дочки.
А я почуяла молоко и потянулась к животу собаки.
Куна поняла, сгребла к себе своих щенят и легла на бок. Щенки, попискивая, завозились и стали сосать, я протиснулась между ними и тоже зачмокала, помогая себе лапками.
Куна заёрзала и проворчала:
— Ну когти-то убери, дочка!
Комментарий к
*Это не ошибка, багирой в Индии называют черную пантеру.
**Марвари, индийская порода скаковых лошадей, особенность породы — закрученные ушки, в остальном лошадь мало чем отличается от ахалтекинца.
Часть 2
Мне сразу стало легче, молоко моей приемной мамы оказалось лучше козьего, которым меня кормила Халима, от него не болел живот, и я перестала капризничать. Мое настроение тоже стало лучше, я повеселела и приободрилась. И стала обращать внимание на окружающие меня предметы, а в сарайчике было столько интересного!
И как только я оправилась, то принялась обследовать новую территорию, запоздало пожалев, что не успела осмотреть то, первое большое логово.
Так вот, в сарайчике… многим вещам я просто не знала названия, а некоторые просто не понимала, вот, например, вот это что? Длинная палка, на конце плоский кусок твердого и острого… ммм… Без понятия! Но пахнет вкусно, землей и навозом. А вот это? На четырех круглых лапах с тонкой длинной шеей? Этот большой предмет я облазила вдоль и поперек и нашла, что в нём будет удобно спать. Но это потом, а пока надо посмотреть, что вот это такое… Высоко… Но я вполне могу забраться по деревянной стене, что я и сделала. Залезла на балку и обнюхала висящие под крышей ремни. А вот спуститься я уже не смогла. Сначала сидела на балке и думала, потом попробовала спрыгнуть, но испугалась, слишком высоко. Опять подумала и робко позвала маму, сначала тихо, потом громче.
Прибежала Куна, суетливо пошныряла по углам, а потом догадалась поднять голову вверх, увидела меня и испуганно взвизгнула. Попрыгала под балкой, пытаясь достать меня, не допрыгнула, что-то гавкнула мне и убежала.
Я осталась лежать на месте, крепко вцепившись в балку всеми коготками передних лап. Спустя какое-то время вбежала Куна, за ней торопливо вошел Аджу, остановился, постоял, моргая и привыкая к полумраку, и посмотрел на собаку. Та заполошно тявкала, глядя на меня снизу вверх, Аджу подошел, поднял руки и осторожно погладил
