потому что солнечный свет рассеивается в атмосфере, а световые лучи голубого цвета одни из самых…
— Чем докажешь?
— Что докажу?
— Что небо голубое. Чем ты это докажешь?
Маша немного подумала, а после, вытащив принесённый в сестринскую комнату глобус, поднесла макет к распахнутому окну.
— Глобус голубой, и небо тоже.
— Может, глобус тоже оранжевый? Просто ты привыкла считать иначе. Для меня он сейчас, как апельсин. Рыжий.
Больше спорить с Кирой Маша не осмелилась. Она очень тоскливо посмотрела на младшую, а после оставила темноволосую девчушку в одиночестве. Лишь теперь Кира смогла вздохнуть с облегчением: ну как они не понимали, что есть мир, где Маргарита всё ещё жива? Впрочем, возможно, их непонимание к лучшему. В отличие от них, Кира была убеждена!
Она легла спать с мыслями о далёком мире, где прямо сейчас, стоя на распахнутых цветах ромашки, её дожидалась мама. Рядом с ней красовалась пушистая рыжая лисица, беспокойно вздёрнувшая голову; вскоре хищница исчезла из поля зрения.
Судя по всему, мама была счастлива. Маргарита тянула к дочери руки, укутанные тончайшим шёлком: сверкающая ткань удивительно слаженно гармонировала с лепестками огромной ромашки, на которой разместились мать и дочь. Вся одежда Марго вторила этому нежному цветку. Лишь безжизненные птичьи крылья за спиной казались каким-то грубым исключением.
Кира со слезами любовалась Маргаритой, но не осмеливалась подойти, боясь, что мама тут же ускользнёт из её рук. Но Марго не исчезала. Она продолжала подзывать дочь к себе, а вокруг неё нарезали круги беспокойные мотыльки.
— Иди ко мне, Кира. Всё хорошо, ты просто упала с лепестков на листья и повредила голову. Пойдём же, нужно залечить её.
Голос матери был точно таким, каким девочка его запомнила. Она шагнула навстречу Маргарите и с удивлением заметила, как тьма сновидения отступила, и вся она теперь оказалась в окружении причудливого мира, заключившего её в свои крепкие объятия вместе с мамой.
— Поймала, — широко улыбнулась Марго. Она задорно коснулась пальцем носа дочери, как делала это прежде. До своей… нет, она не умерла, она жива! — Какая ты всё-таки у меня непоседа.
— Мам, — дрожащим голосом повторила Кира, вглядываясь в каждую морщинку на её румяном лице. Девочка наблюдала за вздымавшейся грудной клеткой Марго, боясь, что мимолётное дыхание вот-вот затихнет. — Мам, я… я так рада тебя видеть…
— Светлячок, ты чего? — Маргарита неловко усмехнулась, но Киру это не остановило:
— Я т-тебя люблю, мам. Очень люблю. Т-ты знаешь?..
— И я тебя очень люблю. Но надо спешить, Стрёкот нас ждёт.
Марго потянула Киру за руку, и вместе они переместились с пышной сердцевины цветка к белоснежному лепестку. Девочка позволила матери себя вести.
— Приготовься!
Маргарита сорвалась вниз, а Кира понеслась следом за ней.
Сердце бешено колотилось не от ощущения свободного падения — хотя и то было для Киры новым и необычным! — а от осознания, что мама летела рядом с ней. Вокруг перемешались мазки нежно-рыжих, изумрудных и белёсых красок; девочкка мало что могла разглядеть вокруг себя, но чётко выделяла из общей массы стебли цветущих растений, устремлявшихся прямиком к оранжевому небу.
Оранжевому? Кира пересилила себя и перевернулась в воздухе, подняв голову: действительно оранжевое. Не голубое. Когда Кира подумала об этом, в бескрайнем полотне замельтешили синеватые трещины, но стоило Марго нащупать её руку, как пространство над головой вновь стало однородным. Хорошенько подумать над этим девочка не успела, ведь в этот самый момент они с мамой упали на что-то мягкое.
— Милая, ты чего сегодня? Я же говорила быть внимательнее.
Вцепившаяся в пурпурную «траву» Кира приподнялась и с удивлением обнаружила, что они с Маргаритой лавировали между гигантских цветов на пушистой стрекозе. Четыре тонких стеклянных крыла часто-часто вибрировали, и потоки ветра от них доходили даже до невольных «наездников», очутившихся верхом на насекомом.
Девочка ахнула от восхищения и провела рукой по яркой шубке стрекозы. Насекомое задорно лавировало между огромными цветами под управлением сосредоточенной Маргариты: женщина удерживала стрекозу с помощью хрустальных поводьев. Кира жадно ловила каждое движение матери, но вскоре переключилась на сказочную местность вокруг.
Точно так, как она представляла. Оранжевое небо, бесконечный сад; мир, которому во все стороны не было предела, ведь земля сменилась на цветастую пустоту. Когда стрекоза взмыла над бутонами и венчиками, Кира сумела разглядеть и других непривычно огромных насекомых, некоторые из которых с любопытством пролетали прямо над Кирой и Марго.
Однако помимо безобидных насекомых здесь были и другие обитатели, которых Кира заметила далеко не с первого раза.
— Мам, это что, драконы?..
В оранжевом небе плыли облака. Вернее, белоснежные драконы блаженно купались в бескрайнем море, рыча и переплетаясь витиеватыми крыльями. Маргарита отвлеклась от управления стрекозой и обернулась на дочь:
— Да… мы же их всегда видим, что тебя так удивляет сегодня?
— Просто особенно красиво. Драконы-облака в оранжевом небе.
— Что такое «облака»? Ты дала одному из них имя?
«Она не знает, как выглядят облака, — напомнила себе Кира, — их здесь нет. Только драконы. Я же сама так решила».
Немного поколебавшись, девочка выдавила:
— Ну… это кусочки сахарной ваты, парящие в небе! Я недавно для рассказа придумала.
— Какая ты у меня всё-таки фантазёрка.
На этом разговор вновь был прерван, поскольку стрекоза начала стремительно набирать высоту. Кира покрепче вцепилась в пурпурную шёрстку и взглянула вниз: прямо по воздуху между цветущим садом протекала кристально-чистая река. Судя по цвету, это была чайная. Кофейная пролегала чуть поодаль от неё, а после они вместе сливались в озеро какао.
Прямо над рекой кружились, трепеща цветными обёртками, шоколадные конфеты. Кира умудрилась набрать целую охапку прямо налету, и Марго с удовлетворением кивнула дочери:
— С чем сегодня? С чаем или с кофе?
— Давай какао.
— А давай!
Маргарита резко дёрнула хрустальными поводьями в сторону, и стрекоза со странным визгом, напоминавшим перезвон десятка колокольчиков, рванула вперёд. Марго обернулась на Киру и с удовольствием застала счастливо смеющееся личико дочери, а после и сама залилась счастливым хохотом. Девочка наслаждалась происходящим и всё никак не могла поверить, что всё это придумала она сама…
«А что, если происходящее — мой сон?» — разволновалась Кира, в панике оглянувшись по сторонам: когда сомнения покачнули её уверенность, тёмные трещины вновь легли на небо и сказочные цветы. Девочка испугалась, что вот-вот могла исчезнуть и Маргарита, а потому поспешила лишний раз убедить саму себя: «Нет, всё по-настоящему. Так и должно быть. То, что прежде — страшный кошмар, а теперь я наконец проснулась!»
В то же мгновение трещины затянулись.
Они приземлились на берегу, выстеленном из выстроившихся в ряд лепестков. Озеро