сумасшедший, будто смешалось всё в голове.
— Пусти меня сейчас же! Я буду кричать! Скотина!
Не обращая внимания на её копошения, резко повернул лицом к двери и навалился всем телом, фиксируя руки за спиной.
— Кричать будешь… В этом не сомневайся.
Чувствовал эйфорию от того, что в этот момент держал над ней власть, пока она беззащитно трепыхалась в моих руках.
Но даже не это главное чувство, которое захватило меня с головой…
Возбуждение.
Просто невероятное, даже болезненное, скручивающее всё изнутри, пронзило все мышцы. Ударило, как кувалдой, выключая последние мозги, прежде чем я начал её раздевать, бездумно хватаясь за все части тела, и получая дикий разряд в ответ. Мне было всё равно, что её туфли стоят больше, чем вся моя никчёмная жизнь. Я просто поднял юбку до самого пояса и, зацепившись пальцами, дёрнул полоску белья, срывая их с бледной кожи.
Кира сопротивлялась.
Она хныкала и рычала, пыталась вырваться и укусить меня, но всё было бесполезно.
Она даже назвала меня по имени…
Сквозь пелену я услышал тихий стон: «Артём, пожалуйста…». Я знал, что это была последняя просьба остановиться, но ответил лишь:
— Да, детка… Сейчас…
От неё пахло чистым сексом, душным и умопомрачительным… От меня — потом и штукатуркой, а ещё дикой самоуверенностью, по крайней мере, я это так ощущал.
Стянув замызганный комбез одновременно с трусами, я лишь раз коснулся её «там», по наитию, и ощутил, как пальцы скользнули по смазке…
Кира замерла и вдруг притихла.
А я…
Она была мокрая.
Она. Блядь. Была. Мокрая…
Я был ошарашен настолько, что даже немного пришёл в себя и ослабил захват. Но она бессильно повисла на моей руке, уткнувшись лбом в дверь, и я ощутил какую-то смесь страха и величия одновременно. А потом, наконец, очнулся и вошёл в неё.
Из глаз посыпались искры.
Никогда в жизни со мной не было такого.
Ни одна девушка, а у меня их было достаточно, не вызывала таких противоречивых чувств во мне, делая просто безумным.
Я вколачивался в её тело, не ощущая собственного, будто оно всё, на время, сосредоточилось там — в ней.
Кира опиралась ладонями о дверь, которая безжалостно стучала от наших безумных фрикций, а я зажал темные волосы рукой, которые просто просились в мой кулак.
Жёсткие. Грива конская. Тяжёлые и густые.
Я тянул её назад и прижимал к себе, не прекращая двигаться. Она откидывала голову и закрывала глаза.
И очень громко и пошло стонала.
Но не фальшиво.
Это был словно танец, хоть я и не страдаю такой хернёй, как сопливые сравнения.
Не знаю, как она держалась на своих километровых каблуках…
В какой-то момент, мне вдруг захотелось видеть её лицо.
Выйдя из неё, потянул за руку, вглубь кабинета, плюхнулся на кожаный диван, устраивая на себя сверху.
Она всё ещё не смотрела на меня и это бесило.
Обхватив раскрасневшееся лицо руками, замер, не давая продолжения, и она посмотрела.
Сожгла меня, сука, своим взглядом, но я и так уже «горел в аду».
Теперь она насаживалась сама, держась за спинку дивана, я лишь поддерживал заданный темп, мял охуенную грудь, освободив её из тесной блузки, а потом целовал ту, смачно облизывая, но мне всё ещё было мало.
В ней было невозможно туго, и я вновь ловил себя на мысли, что начальник-гондон её не трахает, ну или его член размером с палец…
Уж я бы растянул эти дырки, если бы она была моей…
Девушка уже измотанная, растрёпанная, была близка к финалу, я почувствовал это по сжимающейся пульсации внутри, и, схватив за голову, впился в ненавистный рот губами. Она простонала мне в губы своё удовольствие протяжно, долго, сотрясаясь от оргазма, а я вылизывал её, охреневая, потому что через несколько секунд кончил сам, еле успев вытащить, пачкая спермой её одежду, диван и пол рядом с нами.
Несколько секунд мы молча пытались привести дыхание в порядок.
Потом, в тишине, она слезла с меня и села рядом, оперевшись на подлокотник дивана.
Я понимал, что только что разрушил свою и без того убогую жизнь, а Кира была расслабленная и совершенно бесстыжая, раскинув ноги и руки.
Я не удержался и провёл дрожащей ладонью по гладким влажным складкам, чем вызвал удивлённый вздох и, наклонившись, прижался к ним губами.
В голове было только: «Для него ты так за собой следишь? Для этого «стручка»?»…
Втянул сладковато-терпкий запах, какой мог быть только у неё, и прошёлся языком.
Она не касалась меня, только тихо постанывала. А я ласкал и целовал, просто потому что мне так хотелось. Она едва не кончила ещё раз, но я отстранился раньше.
Потом поднялся, молча надел назад рабочую одежду и вышел из кабинета, оставив её там одну.
Она не кричала мне в след, не оскорбляла, не ругалась. Молчала тоже.
Я уходил с ощущением, что взял то, что мне не положено, что я не заслужил, но в силу характера, не смог себя остановить.
Я знал, что она не промолчит, и уже сегодня я останусь без работы, без жилья и денег.
Знал, что она запросто может заявить об изнасиловании.
Я ненавидел её.
Теперь уже за то, что позволила мне к себе прикоснуться.
И уходил с надеждой, что больше никогда её не увижу…
Глава 1
— Какой же ты у меня такой красавчик!
Янка вьётся вокруг меня, охая, как наседка.
На часах восемь утра, а я уже побритый и «причепуренный».
Вообще-то мы не живём вместе, но я остался у неё, что уже привычно, и даже уговорил приготовить мне рубашку, на которой она сейчас пытается разгладить «якобы последние» складки.
— Прекрати. — Мне не нравится её идиотское поведение. Как не нравится и то, что я должен быть застёгнут в это «издевательство над телом», чтобы пройти чёртово собеседование на «нормальную работу», а не баловство вроде моей привычной занятости.
Я и сам понимаю, что от этого ебучего собеседования зависит многое.
Уже в нескольких фирмах мне отказали, ссылаясь на «неполное образование», что по-русски значит: «на хер ты пошёл без диплома…».
Не ради Янки я стараюсь, пытаясь не измять стрелки брюк в метро. Хотя похотливый блеск её глаз при виде офисного костюма (единственного в моём гардеробе), поднимает, конечно, мою уверенность.
Я обещал матери, что устроюсь на постоянную работу. Оплачиваемую.
Без криминала.
Не то, чтобы я прям бандитством промышлял…
Но она пригрозила, что если не найду работу, то жить пойду к
