устроить мать в клинику Шумакова, где работаю санитаркой — да, представьте, у санитарок тоже есть связи. И, насколько я знаю, трансплантация прошла успешно. Рада за них обеих. Только зря она так, с адресом. Да, чего уж теперь.
— Тебе тоже нужна трансплантация? — не удерживаюсь от шпильки.
На что Нисар снисходительно хмыкает, оценив мой выпад, и мнет окурок в уже почти полное блюдце. Я невольно слежу за её пальцами с гламурным маникюром. Ухоженные, да. И все же, кое-где просматриваются желтоватые пятна от никотина — она слишком много курит, да и лёгкий тремор выдаёт нервозность. Я, к слову, тоже курю, но лишь когда мутно на душе. А сейчас там очень и очень мутно.
— Что ж, рассказывай, — вздыхаю я, смиряясь с неизбежным. — Каким недобрым ветром тебя занесло ко мне, сестра.
Глава 2. Линара
— Ты же помнишь Стиха?
Я дергаю бровями — ещё бы мне не помнить Мансурова. Мне его век не забыть.
Рамиль Мансуров, по кличке Стих, эдакий местечковый альфа-самец, гроза нашего тихого благополучного райончика, соседствующего, на свою беду, с группой старых автомастерских, где собиралась банда пристукнутых на всю голову рокеров.
Подонок и мразь, пользующийся своей картинной внешностью и аурой опасного парня, чтобы дурить головы глупым девчонкам, которые сами вешались ему на шею. Он трахал их в своём гараже под тяжёлый рок, а потом заставлял нюхать кокаин, и смотрел, как их трахают уже его приятели. И снимал процесс на видео. Но об этом я узнала позже.
А пока случилось так, что и моя сестрица положила глаз на Рамиля. Ясное дело, в открытую они встречаться не могли, поэтому Нисар придумала план, с которым Стих легко согласился. Моего согласия, естественно, никто не спрашивал.
И в один момент я стала «его» девушкой. Официально. Хотя на самом деле я была лишь ширмой, прикрывающей тайные встречи сестры с Рамилем в заброшенном строительном вагончике, оборудованном всем необходимым для приятного времяпровождения. Но это именно я рассекала с ним на «Харлее» по вечерним улицам Новороссийска. Это со мной в обнимку он стоял в кругу наших знакомых и слюнявил мне лицо, а Нисар, брезгливо сморщив носик, демонстративно отворачивалась, изображая из себя недотрогу. Я была их прикрытием, их связным, чтобы папочка нашей Принцессы, ни дай Бог, ничего не заподозрил и не прикрутил гайки в виде денежных потоков на карманные расходы своей доченьке.
Полтора года тянулась эта чёрная комедия, пока Рамиль вконец не обнаглел, и не начал, чуть ли не в открытую, продавать наркотики на территории нашей школы. Мансурова тогда едва не посадили, однако он сумел улизнуть, зато я имела все шансы попасть в исправительную колонию для несовершеннолетних, поскольку именно в моей сумке Нисар спрятала пакетики с кокаином, когда спасала свою шкуру во время облавы.
Да, я помню Мансурова. Очень хорошо помню. И что?
Сестра в очередной раз затягивается сигаретой. Её скулы при этом заостряются так, что я невольно обращаю внимание на то, как она похудела.
— Пять лет назад, сразу после свадьбы, я встретила Рамиля здесь, в Москве. И мы переспали.
Щурюсь от сигаретного дыма, рассматривая сестру, а сама вспоминаю, что совсем недавно у них с Заиром был юбилей: пять лет брака. Нисар тогда еще настоящий фотопонос в соцсетях устроила, заспамила все контакты своим «состоявшимся счастьем».
Счастье, блин. Ну-ну.
А Нисар продолжает:
— Это случилось сразу после нашего с Тураевым медового месяца. Мы тогда всего четыре дня провели на Бали, а потом позвонил отец и велел возвращаться — где-то там у них что-то стряслось, и надо было срочно решать. Всё как обычно.
Да, дядя Шамиль был жестким человеком, ни себя не жалел, ни других, земля ему пухом.
— Заир тут же укатил в свою командировку, а меня в пустой квартире бросил — мы еще даже обставить её толком не успели. Я, естественно, распсиховалась, стала доставать Тураева звонками. А однажды с его телефона мне ответил женский голос, ну мне крышу и снесло. Со зла к Раиске Польшиной на днюху пошла, она его в каком-то новом клубе отмечала, думала — развеюсь, заодно Тураева по носу щелкну. Пили, веселились, всё, как обычно, и вдруг Рамиль передо мной, как чёрт из табакерки, выпрыгивает. Красивый, гад медоточивый. Загнал меня в угол, скалится, глазами раздевает, руки липкие свои тянет. И все о прошлой любви ко мне в ухо шепчет, шепчет, а я уже хорошо так набралась, потекла вся…
— Ээ… мне это обязательно слушать? — прерываю я излияния сестры, а она дёргается вся, полосует по мне убийственным взглядом.
— Ну, хотя послушай, как это у нормальных людей бывает, — зло шипит она, — а то так и ссохнешься вся, не поняв, что к чему.
Я удивленно приподнимаю брови: она что, думает, что у меня до сих пор никого не было? Мне вообще-то двадцать четыре, и «печать девственницы» на мне не стоит. Или Нисар продолжает считать, как и раньше, что ни один парень не посмотрит в мою сторону?
Подмигиваю ей:
— У меня соседка путана. Я все про «это» знаю, не волнуйся. Ты продолжай, только без лишних подробностей, а то поздно уже. Итак, вы с Мансуровым переспали. Дальше что?
— Ничего, — сестра жмёт плечами. — Потрахались в випке на диване, и разбежались. Он у меня даже телефон не спросил, получил, что хотел, и был таков. Я еще удивилась: думала, шантажировать начнет. Ан нет. Обошлось. Точнее… обходилось, до сих пор. Но на днях Рамиль опять нарисовался. Уже с предъявой.
— Какой?
Нисар делает драматическую паузу, а я зависаю, чувствую, что грядет то самое.
— На отцовство Аси претендует.
— Чтоо??
Этот писк не имеет ничего общего с моим обычно красивым контральто, и, тем не менее, он вырывается из моей глотки, факт.
— Увидел наши семейные фотографии в интернете, говорит…
Нисар взволнованно облизывает сухие губы. Снова присасывается к сигарете, пальцы её дрожат.
— Говорит, Аська его копия, и даты совпадают, он, видите ли, подсчитал. Счетовод хренов…
Трудно описать, что я сейчас чувствую. Я оглушена. Я потрясена.
— А это так? Нисар! Это так? — тормошу сестру, когда та опять проваливается куда-то «в себя».
— Да не знаю я, в том-то и дело! — отмирает она, наконец. — Через пару дней Заир вернулся, и мы с ним сутки потом не вылезали из койки — улаживали конфликт, так сказать. И про защиту иногда просто забывали.
— А с Мансуровым разве вы не предохранялись?
— Он утверждает, что презерватив порвался. А я не
