прошу вас хранить молчание. Слушайте моряков, только моряков. И пусть смолкнут другие голоса! Слушайте музыку слов моряков. Эта музыка скрипучая, певучая, надрывная, музыка заговора и бунта, музыка тех, кто проигрывает в наперстки за десять минут жалованье за десять лет вперед. Но все же язык, который вы сейчас услышите, не вполне таков. Тише! В каюте капитана слышно, как перо царапает по бумаге. Пламя масляной лампы немного колеблется: корабль дает крен. Корсар склонился над листом. Здесь пишут мало, чтобы экономить бумагу. Пишут о том, что делают. Пишут о том, что видят, если увиденное чем-то поражает, а такое часто случается. Пишут для судовладельца, требующего отчета о добыче. Описывают береговую линию, направление течений и характер дна для тех, кто пойдет этим путем в будущем. Описывают то, что происходит: заметили парус, погнались за ним, старший матрос умер… Ведут журнал.
Читайте. Если вы умеете слышать, то моряк может помочь. И так вы приблизитесь к истине. Почитайте то, что писали моряки Уильям Фунел, Вудс Роджерс, Джон Уэльб, Бэзил Рингроз, Уильям Дампир… вы лучше представите то, что происходило в голове у Александра Селькирка в первый вечер перед тем, как заснуть в одиночестве.
Не ждите лиризма, напротив. Отчеты моряков, которые мы здесь переводим и воспроизводим, – ода литоте, преуменьшению. Моряки пишут для равных себе: умереть на борту, упасть в море, устроить бунт, сойти с корабля, напиться до смерти, потерять ногу или глаз – все это повседневные происшествия. Они не вдаются в подробности и отмечают, что матрос умер тремя днями позже прохода мыса Горн, только чтобы оценить его имущество, продаваемое, как это принято, с торгов. Новый остров, неизвестное животное или дерево – вот что заслуживает описания.
* * *
Остров Хуан-Фернандес переименован несколько лет назад. Отныне он называется остров Робинзона Крузо. Второй остров архипелага, притаившийся в двухстах километрах дальше от материка, называется остров Александра Селькирка; шотландский моряк никогда не ступал на него, остров по-прежнему необитаем. Победил вымысел. Дефо открыл уже более не закрывавшуюся дверь. Он высвободил историю кораблекрушения из железного ошейника действительности. Он так победно дал волю воображению, что даже те, кто хочет рассказать правдивую историю, лежащую в основе его культового романа, не могут удержаться, чтобы не восполнить пробелы выдумками.
Забавно, что Дефо дает волю воображению и при этом использует литературный прием, говорящий о достоверности и документальности! «Робинзон Крузо» – это так называемая история потерпевшего кораблекрушение, рассказанная им самим. И когда писателю осмеливаются заметить, что это выдумка, то Робинзон лично отвечает сомневающимся в предисловии к третьему тому своих приключений[4]:
До меня дошли слухи, что завистливые и недоброжелательные читатели не принимают два первых тома по той причине, что история якобы выдуманная, что имена заимствованы и что все это лишь роман. Что никогда ничего подобного не было, ни человека, ни места, и тем более подобных обстоятельств в жизни одного человека; что все это фальшивка, приукрашенная выдумками ради успеха в свете. Я, Робинзон Крузо, будучи в здравом уме и твердой памяти, заявляю: эти возражения скандальны по своему намерению и неверны по фактам; и я заверяю, что это настолько же действительная история, насколько аллегорическая.
Что это красивое повествование о жизни, злоключения и разнообразие которой не имеют равных в мире, изложенное от чистого сердца, посвященное благу человечества и предназначенное для самого серьезного использования, которое только может быть.
Помимо этого, есть живой и хорошо известный человек, приключения и вся его жизнь послужили сюжетом для этих томов. Это и есть доказательство, и я сам за него ручаюсь. Тысячи читателей с удовольствием знакомятся со знаменитой историей Дон Кихота, тогда как это символическая история и меткая сатира на герцога Медину Сидония, хорошо известную личность в Испании того времени. Для знакомых с прототипом характерные черты были живыми и легко узнаваемыми, а изображения – правдивыми. Не пускаясь в дальнейшие разъяснения, замечу: мне бы хотелось, чтобы читатель разделил счастливые выводы, к которым я сам пришел, рассказывая свою историю, и которые послужат извинением тому, что оригинал не объясняет символ. Робинзон Крузо.
Если бы было нужно подтвердить, сколько Дефо заимствовал для своего персонажа и его истории из рассказов моряков, эта последняя уловка послужила бы доказательством. Чтобы защититься от обвинений во лжи, Дефо-Робинзон перефразирует одного из тех, кто выдвигает обвинение: Эдварда Кука, первого моряка, рассказавшего историю Селькирка.
Не составило бы труда, – писал Кук, – приукрасить рассказ многочисленными романическими происшествиями, чтобы удовлетворить легкомысленную часть человечества, проглатывающую все, что талантливый писатель считает годным для питания легковерия, не обращая внимания на правдивость или правдоподобие.
* * *
Чтобы восстановить самое достоверное повествование правдивой истории Александра Селькирка и правдивой истории индейца-отшельника, оказавшегося на том же самом острове до шотландца, я отобрал и перевел тексты всех очевидцев, которые смог разыскать. Все эти книги находятся в свободном интернет-доступе, и на своем современном «корабле» я смог молниеносно прогуляться по всем библиотекам мира.
В начале повествования о жизни Селькирка поместим выдержку из церковно-приходской книги. В конце – его завещание. В середине – рассказ журналиста, составившего историю шотландца. Все остальное – тексты моряков, корсаров.
Чтобы представить эти документы, их авторов, словом, создать контекст, я решил связывать тексты между собой очень короткими комментариями, используя иной шрифт для всего, сказанного мною.
Цель этой компиляции архивных материалов – рассказать прародительницу историй кораблекрушения, ничего не придумывая. Правда, вся правда, ничего, кроме правды, и т. д., как писали в то время: et cetera desunt. А все остальное опущено.
«И т. д.» Дверь остается открытой для всех домыслов. Потерпевшие кораблекрушение отшельники еще долго будут садиться на мель у безлюдных островов вымышленного архипелага.
Пусть моя небольшая книжечка им в этом поможет.
Часть первая. Робинзон. Жизнь и выживание Александра Селькирка
Сидя на сундуке, Александр Селькирк смотрит, как удаляются его товарищи
Глава I. В которой рассказывается о ранних годах жизни Александра Селькирка и как он стал моряком. Юность и смятение
До нас дошла единственная фраза о юности Александра Селькирка: она принадлежит Вудсу Роджерсу, капитану, подобравшему его на острове. Он скажет, что тот «обучался морскому делу с детства».
Что известно о ранних годах жизни Селькирка? Он родился в 1676-м в Ларго, крошечном рыболовецком порту между Эдинбургом и Данди в Шотландии. Седьмой сын в семье Джона Селкрега, сапожника и кожевника. Его отец, как
