“казнь”.
Сейчас мне двадцать два года. Я жена известного владельца сети ресторанов “BELOV”. И я абсолютно несчастлива в своём браке.
Снова смотрю на водителя, собираюсь с силами, но всё равно подрагивающим голосом говорю:
— Глеб, ты должен мне помочь.
Глава 2
Яна
— Вам плохо? — лицо Глеба не выражает каких-либо эмоций.
Стискиваю зубы и осознаю, о чём только что хотела попросить водителя. Кажется, я совсем поехала головой. Он будет последним человеком после моего мужа, кому я смогу довериться. Ждать от такого человека помощи — дохлый номер.
— Всё в порядке, едем дальше, — говорю уже спокойным тоном.
И всё равно, чем ближе к дому, тем больше нарастает нехорошее предчувствие. Становится душно, а сердце заходится в панике. Не в силах больше справляться с тревожностью, прошу остановить автомобиль, чтобы выйти на улицу. Глеб чуть сводит густые брови, но, не говоря ни слова, плавно съезжает с дороги на обочину. И только оказавшись на воздухе, мне становится легче. Ветер треплет мои пшеничные волосы, и я умиротворённо прикрываю глаза. Вдох, задержка, выдох. Рука замирает в районе солнечного сплетения.
Да, в последнее время я каждый раз боюсь возвращаться домой и встретить там своего мужа: пьяного, злого или… В этом месте, даже мысленно, до дурноты больно вспоминать, что было три дня назад. Меня начинает знобить и откровенно трясти, но я так и стою, не решаясь сесть в авто. Взгляд устремлён вдаль: наблюдаю за тем, как покачиваются деревья от легко ветра, пролетают птицы, медленно плывут облака. Затем оборачиваюсь, смотрю решительным взглядом на водителя и говорю:
— Глеб… — делаю паузу, прикусив до боли язык, снова останавливаю себя от возможной ошибки и продолжаю совсем не то, что хотела. — Пора возвращаться домой, — плетусь обратно в машину.
* * *
Ворота гаража открываются, и я вижу чёрный Рендж Ровер. Значит, муж уже дома. Внизу горла встал болезненный комок, а тело будто сковало спазмом. Водитель выходит из автомобиля и направляется к моей двери, чтобы помочь выйти. Когда он открывает дверь, я так и сижу истуканом, уставившись в одну точку.
— Яна Викторовна, мы дома, — говорит бездушный робот-Глеб.
— Серьёзно? А я думала, мы в цирк приехали, — слишком эмоционально отвечаю я. Перевожу взгляд, смотрю в совершенно пустые глаза водителя, вздыхаю и добавляю чуть спокойнее. — Это был, если что, сарказм Г-ле-б-чи-к.
Смотрим друг на друга, и мне вдруг хочется рассмеяться. Истерично на разрыв, хохотать до хрипоты от всей бредовости ситуации и той реалии, в которую я себя загнала. Бедный Глеб, он-то не виноват ни в чём, а я взъелась на него.
Выхожу из гаража во двор и медленно иду по дорожке к дому, которую освещают фонарики. Когда-то я любила и этот двор с большой зелёной лужайкой, и этот просторный дом с высоченными потолками. Обожала сидеть в шезлонге с чашечкой горячего чая и просто наслаждаться жизнью. Но это было недолго и будто в другой жизни. Сейчас же, всё здесь ассоциируется с тюрьмой и безвыходностью. Водитель плетётся за мной, а как иначе, надо же передать ”сокровище” из рук в руки.
В гостиной нас встречает Алексей Романович Белов — мой муж. В руке держит уже привычный рокс* с виски. А по красноватому лицу понятно, что выпил он уже достаточно. Комок в горле ещё сильнее сдавливает, и, кажется, я вот-вот начну задыхаться. Бросаю быстрый взгляд на столик, прежде чем снова посмотреть на мужа. Так и есть, бутылка практически пустая. Хочется развернуться и немедленно сбежать, но вместо этого натягиваю улыбку и приветствую:
— Милый, привет. Я думала, ты ещё на работе, — обнимаю супруга и делаю вид, что целую его, практически невесомо мазнув губами по щеке. От такой близости во мне зарождается ураган и откровенно штормит от непринятия этого мужчины. А когда Алексей обнимает меня в ответ, внутри я просто взрываюсь от немого крика и желания схватить недопитую им бутылку, чтобы разбить её о голову НЕлюбимого мужа. Кое-как сдерживаю этот порыв и просто жду, когда он отпустит меня.
— Кхм… — наконец-то Глеб подал признаки жизни. — Алексей Романович, хорошего вечера, если на сегодня нет планов, то я ухожу.
— Покурим и можешь быть свободен, — муж отстраняется от меня и выходит с водителем во двор, чтобы послушать очередной подробный доклад обо мне.
Плевать! У меня есть около тридцати минут свободы. Быстрым шагом поднимаюсь по лестнице на второй этаж. Распахиваю дверь в спальню. Здесь всё до отвращения напоминает мне о том, что было несколько дней назад. Смотрю на стены, кровать с деревянными столбиками у изголовья, две тумбочки по бокам от кровати, всё в светлых тонах, но мне кажется, что комната пропитана грязью, запахом мужской похоти, унижением и болью. Невольно ёжусь, потирая запястья, на которых до сих пор видны синяки. Отмираю и быстро направляюсь в ванную комнату. После душа несусь к кровати в надежде лечь спать, избежать общения с Алексеем. Наивно. Не успеваю дойти до постели, как дверь в комнату резко открывается и входит муж.
— Что сказал врач? — грубо спрашивает он. — Проблема в тебе? Предложил лечение или что там требуется? — будто с пренебрежением выплёвывает последние слова.
— Гинеколог провела осмотр, назначила УЗИ и кое-какие анализы. Всё это необходимо для уточнения диагноза, — устало вздыхаю, поднимаю глаза на мужа и продолжаю. — И дальнейшей тактики лечения для планирования беременности.
— То есть опять ничего не известно? — муж накаляется, играет желваками и сжимает до белых костяшек кулаки. — Яна, а может, всё проще? Может, просто надо трахаться чаще, м? — склоняет голову набок и смотрит абсолютно звериным взглядом.
— Лёша…
— Лучше заткни сейчас свой рот чем-то полезным!
Меня будто снежной лавиной накрывает. Грудь сдавливает до такой степени, что кажется, если тронуть, я рассыплюсь на миллиарды ледяных осколков. Непроизвольно начинается тремор, и моя нижняя губа заходится в подёргивании. Вот-вот и разрыдаюсь.
"Нельзя, Яна!" — приказываю себе. Будет только хуже, потому что Алексей просто ненавидит женские слёзы. Шмыгаю носом, делаю глубокий вдох, поднимаю к потолку широко распахнутые глаза и всеми силами подавляю свою слабость.
Муж бьёт кулаком себя в бедро и, выругавшись, выходит из спальни. А я так и остаюсь в подобии каменного изваяния.
Всё дело в том, что у Белова просто маниакальная цель — продолжение рода. Иначе и не скажешь.
Лев — прайд — стая!
Было бы смешно, если б не так горько. Мы женаты три года, если первый год всё было спокойно, то потом каждый встречный и поперечный считал
