Книга Тебя никто не найдет - Туве Альстердаль

Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82

– Разбейте его, – посоветовал парень.

– Совсем, что ли? Мы не имеем права наносить дому ущерб!

– Это всего лишь окно, – пожал плечами парень, – какая разница?

«Мальчишка», – снисходительно подумал Томми Ойа, возвращаясь к своей машине за инструментом. Он просунул в щель оконной рамы стамеску и надавил.

Последние осколки стекла со звоном осыпались на каменный пол подвала, и стало тихо. Томми Ойа еще успел подумать, что это все ошибка. В голове промелькнула оправдательная речь перед начальством, мол, я не виноват, это все кошка проклятая, и тут молодой парень взял фонарик и посветил внутрь. Томми Ойа знал, что до пола там больше двух метров – он самолично занимался расчетами по этому дому и составлял план, как именно следует подводить направляющие балки, чтобы приподнять его. К тому же окошко было чересчур маленьким, чтобы можно было в него протиснуться, если бы кто-то все же решил рискнуть своей жизнью ради чертовой кошки.

Парень вскрикнул и, выронив фонарик, попятился с такой скоростью, скребя задницей по гравию, словно собрался удирать до самого Гэлливаре. В его глазах застыл дикий страх. В этот момент из-за гор выглянуло солнце, и вставшие дыбом волосы на голове у паренька засияли, словно нимб.

– Привидение, что ли, увидел?

Томми просунул руку с фонариком в разбитое окошко, луч света скользнул вдоль стен. Было так тихо, что даже противно. Он слышал свой собственный пульс и приглушенные ругательства парнишки. Внутри подвала были навалены какие-то коробки, складные пластиковые стулья. Старый стол для пинг-понга, постеры на стенах. И вдруг какое-то движение. Чьи-то руки, поднявшиеся, чтобы защитить лицо от яркого света. Человек лежал, прижавшись к стене, съежившись, будто зверь. Вокруг валялись разбросанные картонки и всякий хлам.

Томми уставился, не веря своим глазам.

Парень за его спиной продолжал поскуливать со страху.

– Заткнись! – прикрикнул на него Томми.

Теперь звук был слышен отчетливо. Он шел из угла, разносясь под бетонно-кирпичными сводами подвала, резал воздух, будто ножовка. Это был крик запертого в клетке зверя, в нем не было ничего человеческого – скорее, дикий первобытный рев до того, как человек стал человеком и обрел дар речи, словно истеричный ор новорожденного. У самого Томми Ойа было трое детей, и он отлично знал, как они умеют орать. Но этот крик не шел с ними ни в какое сравнение.

Он похлопал по карманам в поисках телефона, его руки дрожали, когда он набирал простую комбинацию цифр и бессвязно просил прислать полицию и «Скорую» на Лонга Раден. Ему пришлось три раза повторить адрес, ведь центральная диспетчерская служба находилась в Умео, в пятидесяти милях к югу, так откуда тамошним сотрудникам знать про расположение улиц в Мальмберге.

Затем он вновь подполз к окошку и посветил фонариком на свое лицо, чтобы не ослепить того человека.

– Они скоро будут! – сказал, нет, крикнул он в темноту, но не получил ответа.

Одален. Октябрь

Эйра Шьёдин как раз заворачивала кофейные чашки в полотенца, когда ее мама принялась распаковывать обратно первую коробку.

– Что это ты делаешь, мама?

– Думаю, они мне не понадобятся.

– Ты же сама сказала, что хочешь взять с собой эти книги.

Черстин Шьёдин вынула несколько томиков и принялась расставлять их обратно, заполняя образовавшиеся на полках пустоты.

– Переезд отменяется, – заявила она. – И вообще, по мне, так это все напрасный труд. У меня здесь такое дешевое жилье – всего две тысячи крон в месяц.

Эйра без сил опустилась на стул, чувствуя себя смертельно уставшей. Процедура сборов продолжалась уже больше недели, поскольку очень больно выбрать из дорогих тебе вещей, с которыми связана вся твоя жизнь, лишь некоторые, и попытаться впихнуть их в комнату площадью восемнадцать квадратных метров.

Вот уже в тридцатый по счету раз, не меньше, ей удалось убедить маму, что ей действительно нужно переехать в приют для престарелых, а уже на следующий день Черстин снова все забыла. Случалось, она забывала об этом даже спустя несколько минут. Эйра отметила про себя, какие коробки распаковывает Черстин, чтобы вечером, когда мама уснет, снова запаковать их.

– Тебе какие картины больше нравятся?

На обоях остались светлые прямоугольники – следы от картин, которые провисели здесь почти целую вечность. Черно-белая гравюра с изображением реки еще тех времен, когда по ней сплавляли бревна, детский рисунок в рамочке, который нарисовал брат Эйры, когда еще самой Эйры и на свете-то не было. Мама, папа и ребенок, а над ними – ярко-желтое солнце с большими толстыми лучами.

А еще занавески. Из двухэтажного дома переехать в комнатушку с одним-единственным окном. И одежда. «Вряд ли в обязанности персонала входит глажка красивых блузок», – подумала Эйра, глядя на то, как Черстин распаковывает дорожные сумки и достает аккуратно сложенные вещи, которые с таким трудом удалось собрать после многочисленных уговоров. Теперь же они возвращались обратно на вешалки. Черстин была еще относительно молода, всего-то слегка за семьдесят, когда у нее началась деменция. Эйра видела, какими дряхлыми были другие жители приюта, и спрашивала себя, сколько времени должно пройти, прежде чем ее элегантная мама смирится с жизнью в байковом халате или в юбке на резинке, надеваемой, когда приходят гости.

На все про все у них была ровно неделя, после чего место отойдет кому-то другому, но все же Эйра взяла трубку, когда ей позвонили: не могла не взять.

– Как дела? – спросил Август Энгельгардт, заехав за ней спустя четверть часа на патрульной машине.

– Отлично, – буркнула Эйра.

Август покосился на нее, притормаживая у выезда на шоссе, и следом совершенно не по-уставному улыбнулся.

– Я уже говорил, что страшно рад вернуться обратно?

Август Энгельгардт был на пять лет моложе Эйры – все еще свежеиспеченный сержант полиции, вернувшийся обратно в Крамфорс после продолжительной службы в Тролльхаттане, где он временно замещал одного из тамошних сотрудников, тем самым побывав в разных концах страны и вкусив все прелести, которые те могут предложить.

– Что у нас на повестке дня? – спросила она.

– Один пропавший без вести. Мужчина средних лет, родом из Нюланда, никакого криминального прошлого.

– Кто заявил?

– Его бывшая жена. Их дочь учится в Лулео. Она первая встревожилась и позвонила матери. Вот уже три недели как об ее отце ни слуху ни духу.

Эйра на мгновение прикрыла глаза. Картинка шоссе все равно никуда не делась, равно как и мысли о старинном бюро, переходящем у них в семье по наследству. Маме может понадобиться инвалидная коляска – и как она тогда станет

Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82